— Шкура продажная, — спокойно ответила женщина, тщетно пытаясь убаюкать плачущего ребенка. — Подожди, вот доберутся до тебя сыны мои, повиснешь вниз башкой.
Хомутов стеганул ее плетью.
Задание было выполнено, но только отчасти, теперь надо было еще доставить старуху и ребенка в город. Полицаи разделились надвое — одни сгоняли жителей, орудуя прикладами, а другие вытаскивали из домов все, что попадалось под руку, и грузили на телегу. Женщины голосили, выкрикивали проклятия.
— Молчать! — орал Хомутов. — Не то спалим дотла все ваши хаты! Партизанам помогать вздумали! Ихних щенков укрывать! Все равно найдем, хоть из-под земли! Вот ты, ты и ты! — Хомутов указал на нескольких женщин с детьми на руках. — Пойдете с нами в город. Остальные по домам! Тронулись!
И вдруг грянул залп, застучали автоматы.
— Партизаны-ы! — заорал Зубарь, но его голос потонул в грохоте выстрелов, и только по искаженным ужасом лицам полицаев Хомутов понял — да, партизаны!..
— Зубарь, прикрывай меня! — заорал Хомутов помощнику. — Догонят — шкуру спущу, повешу!
Хомутов схватил Майю па руки и, по-волчьи озираясь, ринулся за ближайшую хату, пинками подгоняя старуху Романа Анодина.
XXVIIПервым заметил полицаев Алимбай Тлеулин. Полицаи шли колонной, как солдаты, выставив по бокам дозорных. Партизанские разведчики поняли, что те держат путь на хутор Лузганки. Алимбай поскакал в штаб. Отряд только проснулся, вид у всех усталый после вчерашней схватки. Коротченко срочно собрал совещание. Никто не знал, с какой целью идут полицаи на хутор, но все понимали, что идут они туда неспроста.
Жамал, чувствуя неладное, не находила себе места. Она готова была одна броситься на полицаев, чтобы защитить своего ребенка. Тамара не отходила от нее ни на шаг, утешала: «Жена Романа неглупая женщина, она не полезет в самое пекло с ребенком на руках. Знает, как спастись от полицаев, не в первый раз ей скрываться. Отсидится где-нибудь в погребе, а тут как раз и мы подоспеем…»
Коротченко, решив отрезать пути отступления полицаям, послал автоматчиков Зарецкого на дорогу к речке Воронец, а роту Гриши Галдина — на дорогу, соединяющую Деньгубовку и Ходынки. Таким образом, полицаям оставался один путь — в лес. А в лесу их должны были встретить основные силы отряда.
Окружив хутор, партизаны дали первый залп в воздух. Прямой огонь мог попасть в кого-нибудь из хуторян. Полицаи бросились кто куда. Прикрывая детей подолами юбок, как клушки, засеменили к хатам женщины. Замешательство среди полицаев длилось недолго. Попрятавшись за избами, они открыли ответный огонь. Заработал поставленный на всякий случай пулемет у крайней избы. Партизаны короткими перебежками и ползком начали сжимать кольцо. Густо засвистели пули — полицаи не жалели патронов. Партизаны отвечали прицельно, осторожно, чтобы не подстрелить жителей.
Вскоре возле пулеметчика собралось основное ядро полицаев. Они подбадривали себя криками и не думали сдаваться. Пулемет изрыгал пули безостановочно, — партизаны не могли поднять головы.
Коротченко приказал зря не рисковать и послал в обход отделение Павлика.
Жамал кусала руки от бессилья. Пулемет все строчил, и партизаны не могли подняться. И только когда Павлик подобрался к самому гнезду с тыла, по руслу ручья, и почти в упор расстрелял полицаев, пулемет смолк.
Пока подтягивались партизанские группы с юга и с востока, Павлик забежал в ближайшую хату.
— Где старуха Анодина? Девочка жива?
Спрятавшаяся от пуль женщина с двумя детьми ответила, что жену Романа погнал с собой начальник полицаев — Хомутов.
После того как смолк пулемет, полицаи, беспорядочно отстреливаясь, поодиночке, по-змеиному извиваясь на огородах, в картофельной ботве, старались просочиться, проползти сквозь партизанское кольцо, которое сжималось все теснее. Немногим удалось уйти. Остатки предателей были собраны на том же месте, где час назад стояли хуторяне со слезами на глазах. Пока полицаев связывали, Коротченко приказал трем партизанским группам во что бы то ни стало настичь Хомутова. Весь отряд сразу узнал, что полицейский начальник увел с собой старуху Анодина с Майей. Лебедев догадался, для какой цели устроено похищение дочери партизанского командира.
Первой напала на след Хомутова группа, в которой были Павлик, Мажит, Батырхан и еще несколько партизан. Группа небольшая, но самая резвая — все на лошадях.
Когда всадники остановились возле березняка, Павлик отчетливо услышал детский плач. Всадники натянули поводья, привстали в седлах, прислушиваясь. Через минуту снова послышался приглушенный, сдавленный детский вскрик.