Работа весьма тяжёлая. Впрочем, как я в дальнейшем убедился, война — это, в первую очередь, постоянное перетаскивание различных тяжёлых предметов, причём часто бегом. Ящик с ракетой весит 100 кг, его переносим вчетвером. Вскрываем, вынимаем ракету (75 кг), готовим её к стрельбе, затем заряжаем в направляющие, вдвоём или втроём. Полный заряд установки — 40 ракет, то есть, нужно перекидать 4 тонны. Надеюсь, что их использовали с толком.
Хорошо ещё, что в работе, как правило, бывают перерывы — зарядишь одну установку и отдыхаешь, пока следующая не подъедет. Иногда такая пауза длится несколько часов, так что можно даже поспать. Однако с каждой ночью работы становится всё больше и больше.
Ополченцы называют ракеты для «Градов» «СМСками от дяди Вовы». Кто такой дядя Вова, я не знаю. Судя по всему, так зовут вороватого прапорщика, продающего боеприпасы со складов украинской армии.
Климат Луганщины, для меня, питерца, совершенно непривычен. Местные называли его «мерзко-континентальным». Днём в августе плюс тридцать, а ночью и особенно под утро очень холодно. Это приводит к неприятным последствиям: пока заряжаешь, успеваешь пропотеть насквозь, раздеваешься до футболки. Идёшь отдыхать — быстро замерзаешь, снова одеваешься и так всю ночь. Неудивительно, что после нескольких таких вахт все мы дружно кашляем. У меня уже начинался бронхит, но не зря говорят, что в критической ситуации организм мобилизует резервы — всё прошло. Возможно, помогли выданные в санчасти таблетки от кашля и порошок против гриппа.
В бригаде нас восемь человек. Я единственный россиянин, остальные местные. Младшему 19 лет, старшему 51 год. Ему сразу же дали позывной «Батя». Он немного обижается, но большинству из нас он действительно годится в отцы.
«Батя» — бывший «афганец», служил там шофёром. С тех пор прошло три десятка лет, женился, построил дом, вырастил детей, появились внуки. А потом пришли каратели хунты, спалили дом. К счастью семья не пострадала. Пришлось вновь идти воевать.
В перерывах между работой ополченцы ведут беседы: «Хорошо бы, чтобы Путин ввёл войска. Тогда война сразу закончится, и мы вернёмся по домам». И тут же сами себе возражают: «Но тогда НАТО тоже введёт войска и будет третья мировая война. Лучше уж мы сами справимся».
Насчёт того, будет ли в этом случае вторжение НАТО, у меня другое мнение, но с выводом согласен.
Постепенно состав нашей бригады меняется. Кто-то уходит в боевые подразделения, их сменяют новички. Через несколько дней меня «спалили» двое добровольцев из Петрозаводска, опознав во мне автора книг по истории сталинского СССР. Каких-то перемен в моём положении это не вызвало, кроме присвоенного мне товарищами позывного «Историк».
Все установки «Град», с которыми мы работаем, имеют собственные имена, придуманные ополченцами. Чаще всего мне приходилось заряжать машину со смешным именем «Ослик-помпончик». Как я узнал позже, в сентябре её экипаж погиб в результате вражеского обстрела, однако сам «Ослик» уцелел.
13 августа нас привозят на час раньше. Дневная бригада, которую мы сменяем, буквально валится с ног от усталости. Нам сообщают, что «укропы» сумели прорваться, перерезав дорогу к российской границе, и теперь необходимо зарядить и выпустить во врага весь имеющийся запас ракет.
Работаем всю ночь, почти без перерывов. Подходит седой офицер, начальник артиллерии батальона:
— Ребята, вы делаете невозможное!
Протягивает нам раскрытую пачку сигарет и неожиданно получает три отказа: нарвался на некурящих добровольцев из России.
В какой-то момент я с удивлением обнаруживаю, что нас вроде бы стало больше восьми. А народ всё прибывает. Оказалось, в помощь нам направили арестованных с местной гауптвахты. «Штрафники» — в основном местные жители, задержанные за хождение по улицам в нетрезвом виде и другие не очень серьёзные проступки, — работают не слишком умело, но добросовестно. Сразу же стало легче.
Утром приходит приказ эвакуироваться. Внезапно выяснилось, что водитель «Урала» куда-то делся.
— Водилы есть? — спрашивает нас офицер-артиллерист.
— Я водила! — тут же вызвался «Батя».
Он заводит грузовик, мы запрыгиваем в кузов и «Урал» срывается с места. Несётся быстро, но при этом движется рывками, от которых мы то и дело валимся на пол. Возможно, водитель делает это специально, вспомнив боевой опыт своей молодости: половина кузова заполнена ящиками с боеприпасами, попадёт вражеский снаряд — никто не уцелеет.
На новом месте зарядка «Градов» продолжается, до полного исчерпания запаса ракет. Всего я тогда отработал 17 часов подряд.