В огромном кресле, обложившись книгами, газетами и каким-то рукоделием сидела дородная матрона в атласном халате. На могучую грудь спускались два, а то и три подбородка, на крупном носу сидели, как влитые роговые очки. Женщина посмотрела вначале на входящих через стёкла очков, а потом поверх их и заговорила первая, картавя и проглатывая букву л:
— Ну, здгасте, здгасте, Ицечек, я так понимаю, что это и есть мама той несчастной девочки, котогая будет жить у меня. Кгасивая, ничего не скажешь, кгасивая женщина. Деточка, меня зовут Бася, как ты могва догадаться, я и есть мама этого шлемазэва, гаспгекгасного сыночка, будь он только жив и здогов. Пгисаживайся, пгисаживайся догогуша… Сынок, сдевай нам чаёк и пгинеси что-нибудь пегекусить. Скажи мивашенька, девочка умеет убигать в квагтиге, пгиготовить покушать, она чистоповотная?… я очень не люблю ггязнуль.
Ицек смущённо смотрел на Фросю, а та только улыбалась, ей почему-то сразу понравилась эта женщина и у неё отлегло от сердца, она поняла, что её девочке будет здесь хорошо.
Бася явно была очень словоохотлива, но ведь её доченьке тоже в «карман за словом не клади»…
Глава 60
Кто бы мог подумать, но Фрося с лёгким сердцем собиралась покинуть свой дом и такое хорошо налаженное хозяйство. Нет слов, сердце болело за старших детей, которые, как не крути, всё же были ещё очень молодыми для самостоятельной жизни, но она свято верила, что это ненадолго. Ходатайство в высшие инстанции о разбирательстве в деле Алеся Цыбульского уже пошло по назначению, об этом ей сообщил Владимир Иванович, когда она явилась к нему за документами на въезд и проживание в Таёжном вместе с мужем.
В середине августа Фрося с Аней собрали скромный чемоданчик с вещами девочки и отправились в Вильнюс устраиваться на новом месте, а это было, ох, как не просто. Надо было окончательно оговорить все условия проживания у Баси, записаться в школу, желательно в русскую, ведь изучать по полной программе литовский язык уже было поздно. Фросе ещё предстояло решить вопрос с финансами и от этого тоже пухла голова. Анюта ещё была очень мала для того, что бы решать это самостоятельно, а кому поручить эту миссию?!.. Оставить деньги у Баси явно было не целесообразно, та далека была от хозяйственных проблем, жила в своём налаженном мирке, рассчитывая полностью на опеку сына. Можно и нужно было бы доверить эти функции Ицеку, надёжней товарища трудно было ещё сыскать, но при наличии такой сварливой и жадной жены это было крайне сложно. Раввин Рувен был уже очень стар и болен, вешать на его голову эту проблему Фрося не хотела, да и трудно ему было бы этим заниматься, а вот посоветоваться можно… Ранее предупреждённый телеграммой Ицек встретил их на вокзале. Дело в том, что в руках и на плечах пассажиров были неподъёмные сумки и мешки.
Фрося везла для своей девочки и её хозяйки гору продуктов из собственного хозяйства, с таким грузом она не могла расхаживать по городу, а надо было дотянуть до места. Ицек всегда весёлый и доброжелательный, когда рядом не было его «чудесной» жены, смеялся от души, глядя на эту картину:
— Фрося, ты думаешь, в Вильнюсе исчезли продукты из магазинов или этого хватит на всю жизнь?!
Та, пыхтя под грузом сумок в двух руках, отшучивалась:
— Ну, пусть хоть недолго Аня побалует Басю моими разносолами, тут и на твою долю рассчитано.
— Ах, брось, моя Кларочка всё равно сгноит от жадности, пусть лучше всё останется у мамы.
Он взвалил часть неподъёмного багажа на себя и они вышли с вокзала в город, взяли такси и поехали к его матери. Зайдя в квартиру, увидели Басю на том же месте в кресле, в окружении того же набора её увлечений, как будто и не прошёл месяц с момента, как они расстались. На этот раз она не осталась сидеть в кресле, а кряхтя медленно поднялась и пошла на встречу гостям:
— Здгасте, здгасте! Ах, деточка, какая ты худенькая, кгасивенькая, настоящая идеше мейдул! Какие гвазки, какая стгойная фигугка!
Не обращая внимания на сына с Фросей, она взяла Аню за руку и повела предназначенную для неё комнату.
— Смотги догогая, это твоя кговать, в этой пововине шкафа будут твои вещи, а в дгугой мои, ты не пегеживай, поместимся, сколько мне уже надо, пагочка тгусов и пагочка хаватов… Сюда, в этот угоу, твоя мама купит тебе стоу, где ты будешь девать угоки. Мой шлемазл повесит над ним поуки для книг, я думаю, что тебе будет у меня хогошо. Зови меня тётя Бася.
Ты не знаешь идиш?!.. я тебя быстгенько научу.
Фрося с Ицеком только переглядывались и улыбались, слушая многословную пожилую женщину.