— Прости Виктор, я с этим разберусь.
— А, ерунда, юный максимализм, жизнь обтешет.
Капитан порывисто притянул к себе Фросю, поцеловал в шею и прошептал:
— В семь у Казанского, буду ждать…
Ещё больше смутившись, Фрося отстранилась, кивнула и поспешила следом за сыном, который даже не оглядывался на мать.
Она догнала Андрея уже около входа на вокзал и молча пошла рядом.
Всю дорогу до остановки такси она искоса разглядывала сына: высокий, под метр девяносто, стройный, горделиво посаженная голова, светлый волнистый чуб спадающий на левую бровь, голубые, чуть светлее, чем у мамы глаза, узкое лицо и высокие скулы такие же, как у Алеся… — ничего не скажешь, симпатичный парень вырос у неё.
Подойдя к остановке такси, он соизволил заговорить:
— Мать, у меня нет денег на таксо, угощаешь?
Фрося задержала дыхание, гнев на сына готов был вырваться наружу, но она сдержалась, не место и не время, и непривычно тихо для себя сказала:
— А, что мне привыкать, небось и от денег не откажешься, я тебе присылала не так давно, неужто закончились?
Анютка девушка, вроде расходов и побольше, но очень скромно тратит, и никогда не попросит, знает, что на огороде денюжки не растут, в него надо труда вложить и немало.
А тебе то что, ты на нём не пашешь.
Подошла их очередь и наверно во время, недовольные друг другом мать с сыном уселись в машину, и Андрей назвал адрес.
Они подъехали к общежитию, где жил Андрей, Фрося рассчиталась и они поднялись на второй этаж в комнату, которую он занимал вместе с другими тремя студентами.
В этот момент в комнате находился только один парень, поздоровавшись с Фросей, он поспешно вышел, что бы не мешать встрече матери с сыном.
Фрося оглядела комнату, не хоромы, но ничего, так живёт большинство студентов.
Она уселась на кровать Андрея и стала вынимать из своей большой сумки продукты, привезённые для сына.
Она выкладывала на тумбочку стоящую у кровати куски сала, копчёного мяса, кольца вяленой колбасы и пару кругов литовского сыра купленного в Вильнюсе.
Скоропортящиеся продукты она не могла взять с собой, хранить в общежитии было
Андрей, увидев это богатство, явно повеселел:
— Ну, мать, ты в своём репертуаре, голод в ближайшие дни нашей братии не угрожает.
Вот, закатим пир, все святые вздрогнут.
Фрося смотрела на своего когда-то такого романтичного, мягкого парня, на которого она смело могла положиться во время трудного путешествия в Сибирь, он тогда был таким внимательным, заботливым… куда, что девалось.
Андрей смотрел на мать холодными безразличными глазами и эта алчность при виде продуктов, и ни одного вопроса о своих братьях и сестре.
Нет, возможно она всё же ошибается:
— Сынок, а ты подумал, где я буду ночевать, не в этой же комнате с ребятами?
— Мам, не дрейфь, я договорился с комендантом, переспишь в красном уголке, там есть довольно мягкие стулья, одеяло и подушку я тебе дам свои…
— Ладно, подумаем, расскажи ты о своей учёбе, друзьях, занятиях вне института… в редких твоих поздравительных открытках обычный набор слов и намёки на очередное пополнение твоего прохудившегося кармана.
Второй курс заканчиваешь только, а как будто сто лет не был дома.
Прошлым летом и то, только на неделю заехал и куда-то сбежал…
— Мать, не доставай, что на огороде надо было ковыряться или со Стасиком гайки крутить?!
Я поехал с ребятами на шабашку, деньжат срубить.
Брови Фроси взметнулись кверху:
— А, где твои нарубленные деньги, только успеваю тебе слать и слать, правда, вижу, одет неплохо — брючки дудочки, остроносенькие туфельки, и перстень на пальце, и цепочка на шее, одним словом, стиляга.
— Ну, мать, ты выдаёшь, я же не в Поставах задрипанных живу, чай Питер, тут и расходы другие, и запросы иные, что ты меня сравниваешь с Анькой и со Стасом, с последним я чуть не сдох от тоски за неделю в прошлое лето.
Видя, как нахмурилась Фрося, он быстро перевёл разговор на другую тему:
— Ты, тут спрашиваешь про учёбу, так я один из лучших на курсе, профилирующий предмет может чуть похуже, а зато иностранный, история, география, литература — попробуй равного сыскать, спасибо папочке, поднатаскал меня неплохо…
Тут Фрося заметила:
— Папочка с тобой и трёх месяцев не пробыл рядом, как ушёл от меня, так и тебя кинул…
— Мамулечка, не передирай карту, он не ушёл, ты его ушла, не забывай, мне тогда уже было четырнадцать, кое-что понимал и многое видел.