Пройдя вдоль столов, освещённых уже лампами, загодя выставленными на улицу Стасиком, внимательно всмотрелась, хватает ли закуски и выпивки, не валяются ли объедки, поменяли ли тарелки и столовые приборы, отдала какие-то распоряжения помощницам и отправилась в гущу народа и событий.
Толпа молодёжи окружила гармониста, который с пьяной удалью растягивал меха и лупил по кнопкам, а выкупленная женихом невеста лихо отплясывала и задорно пела частушки, а напротив неё щёлкала каблуками Анюта, и выдавала такие куплеты, что стоящие вокруг девушки и парни заходились от смеха.
Фрося с любовью посмотрела на разгорячённое лицо и тело дочери — на оливковых щеках горел румянец, в медовых глазах плескались огоньки, чёрные кудряшки разметались по плечам, а худенькая фигурка источала изящество и грациозность.
Нет, трудно было назвать Аню большой красавицей, но в ней была какая-то влекущая и притягательная сила, и девичья симпатия.
Андрей в этот момент, когда девушки лихо отплясывали под частушки, поддразнивал Стаса, а тот только отмахивался от навязчивого брата рукой и краснел от смущения, а от этого все ещё больше заходились от смеха.
Убедившись, что здесь всё в порядке Фрося двинулась к другим гостям.
Она заметила одиноко сидящую Клару Израилевну и сразу же подошла к ней:
— Ну, что вы скучаете, Сёмка бросил вас?
— Что ты, доченька, я прросто немного устала, всё же возрраст, а мальчишка пусть побегает, он вон с дрругими ребятами кррутится около музыкантов.
— Может вы захотите прилечь, то зайдите в дом и закройтесь в спальне, я вам постелила с Сёмкой на своей кровати.
— Доррогуша, ты обо мне особо не беспокойся, я не очень прритезательная, если бы ты знала в каких условиях в своё врремя мне прриходилось жить и спать.
Вот, немного перредохну и пойду послушаю молодёжь, рребята такие рраскрепощённые, мы в их годы такими не были.
— Клара Израилевна, мне очень важно услышать ваше мнение, как вам мои старшие дети…
— О, я со всеми уже познакомилась, Сёмочка всё устрроил в лучшем виде.
Они у тебя такие все рразные — старрший такой спокойный, самостоятельный, мне кажется, что он будет хоррошим мужем и отцом, а на рработе обязательно прродвинется, таких людей всегда ценили в рруководстве.
Срредний твой паррень не прростой, напускает на себя фанфарронство с замашками эдакого денди, на самом деле очень рранимая натурра, его будущее зависит от того, в какую срреду попадёт, какая ему жена достанется.
Фрросенька, я без ума от твоей дочерри, теперь я тебя понимаю, когда ты говоррила, что она для тебя стала настоящей подрругой.
Какая она добррая, коммуникабельная, откррытая и я бы могла ещё много хорроших эпитетов дать в её адррес, тррудно ей будет в жизни с её харрактером, дрррянные люди пользуются этой откррытостью и добрротой, но будем надеяться, что такие не часто будут попадаться на её жизненном пути.
Фрося вздохнула:
— Да, за Стасика сердце уже не болит, он можно сказать, знает, чего хочет от жизни, а с остальными всё ещё не просто и так неопределённо.
Вы, меня простите, мне надо подойти к другим гостям…
— Иди деточка, конечно, иди, а твой брравый капитан, похоже, зашторрмил, беррегись.
И Клара Израилевна закашлялась от смеха и достала очередную папироску.
Фрося заметила рядом сидящих и мирно беседующих Степана и Алеся, мысленно улыбнулась: кто мог подумать, что эти двое таких не похожих друг на друга людей, будут так по приятельски вместе рядом сидеть и разговаривать, а ведь им, на самом деле есть, что вспомнить и о чём поговорить…
Она неожиданно подошла к ним и подбоченилась:
— А, что мужики, может сообразим на троих?!
И видя, что мужчины растерялись, засмеялась:
— Сидите, сидите, сейчас поднесу вам и себе по рюмочке, а хотя нет, вон Андрейка идёт, он нас и обслужит.
Сынок, ну-ка, принеси бутылочку водочки нам сюда и что-нибудь закусить.
— О, славная компания, водевиль настоящий, стану писателем, обязательно запечатлю эту картину, женская половина читателей обрыдается.
Мамуль, не хмурь брови, одна секунда…
Фрося сама раскрыла бутылку водки, разлила по рюмкам и вручила их в руки мужчинам:
— Ну, мужики, за всё хорошее, за наших детей, за их будущее!
Они чокнулись и выпили, и аппетитно захрустели свежими огурчиками.
В этот момент к ним подбежала Аглая:
— Эх, не хорошо, в такой компании и без меня.
На этот раз подхватился Алесь и быстро наполнил рюмки.
Фрося замахала руками: