Я и тогда, в Таёжном, вызывала у тебя стеснение перед людьми твоего круга, а теперь вовсе тебе не чета…
Алесь, несколько раз пытался прервать Фросины изобличительные слова, наконец-то, ему это удалось:
— Фросенька, Фросенька, причём тут моя важность или звание, я же все годы люблю тебя, такой, как ты женщины я больше не встречал в жизни и точно знаю, что не встречу. Я хочу быть с тобой до конца наших дней и я всё сделаю для того, что бы ты опять меня любила, а прошлое негативное пусть останется в прошлом, а мы будем с тобой строить наше будущее…
— Алесик, уймись на чуть-чуть… в твоём будущем я не нашла место для своего Сёмки, а без него моего будущего ни с кем быть не может.
Фрося почувствовала, что сейчас расплачется, этот мужчина, можно сказать, украл у неё последние почти двадцать лет жизни, а теперь пытается окунуть её в болото жутких воспоминаний и собрать осколки давно разбитого совместного прошлого.
Она хотела подняться и уйти, но Алесь задержал её за руку:
— Фросенька, я пока вёл разговор только о наших чувствах, а точнее, об их возрождении.
Я не хотел бы, тебе напоминать, с моей стороны это крайне не благородно и даже низко, но я вынужден, чтобы ты выслушала меня дальше.
Вспомни, пожалуйста, о том, что во время войны я пошёл за тобой, когда на твоих руках были двое деток и совсем маленьких.
О моём к ним отношении я не буду вовсе тебе говорить, это не нуждается в комментариях и не подлежит обсуждению…
Милая Фрося, безусловно, твой сын не может стать помехой для нашего совместного будущего, если оно будет совместным, на что я очень даже надеюсь.
Я тебе могу поклясться, что всё сделаю для того, чтобы заменить ему отца, но пока у меня даже не было возможности приблизиться к нему, хотя мне очень хотелось это сделать.
Рядом с ним почти всё время находится та пожилая женщина, по всей видимости, мать Семёна, больно уж они похожи.
Я не знаю почему, но под её пристальным взглядом я робею, чувствую себя обвиняемым на скамье подсудимых…
Фрося, я не знаю, чем могу тебя привлечь к себе и, как могу доказать, что мои чувства не облачены только в слова, а идут от сердца, ты, не спеши принимать решение, я понимаю, что это для тебя сложно и возможно даже неожиданно, но знай, моё сердце и дом для тебя открыты, только дай весточку, и я примчусь за тобой, и никогда больше из своих рук не отпущу…
Фрося поднялась на ноги и сверху посмотрела на когда-то любимого мужчину:
— Алесик, я и правда, не буду принимать поспешное решение.
Мне многое надо сейчас расставить по своим местам и в первую очередь это связанно с моими детьми.
У меня сейчас нет времени посвящать тебя во все подробности, да и тебе пока это не нужно.
Наш Андрейка, теперь будет между нами связующим звеном и мы от него будем знать, как обстоят дела у его родителей разделённых тысячами вёрст.
Я уверена, тот факт, что ты опять появился на нашем жизненном горизонте, благотворно на него повлияет, а то мозги у него часто бывают набекрень.
Алесь следом за Фросей поднялся на ноги и неожиданно обнял женщину и поймал губы, прильнув к ним жадным поцелуем.
Она не отстранилась, но и не ответила пылкостью на его мало похожий на дружеский поцелуй.
Через мгновение она мягко отстранила мужчину и улыбнулась:
— А знаешь Алесик, наверное, ты ещё можешь пробудить во мне ответные чувства взаимного желания, по крайней мере, того отвращения, что ты вызывал во мне в Таёжном больше нет.
Езжай с миром в свой Новосибирск и не будем делать поспешных выводов.
Дай моему сердцу разобраться во всём происходящем вокруг меня, ведь мы только вчера встретились и я тебе должна честно сказать, что пока не поставлена последняя точка в моих отношениях с Виктором.
Как-то роль распутной бабы мне не очень нравится…
— Фрося, у меня не повернётся язык тебя осуждать или порицать, ты и так в своей уже долгой взрослой жизни, имела так мало мужского внимания и ласки, но умоляю тебя, дай нам ещё один шанс…
— Всё Алесенька, думаю, что дальнейший разговор только всё испортит.
На этот раз она сама прижалась к мужчине, поцеловала его в губы и, развернувшись, убежала из палисадника.
Глава 65
Второй день свадьбы хоть и был намного малолюдней, но весёлостью, пожалуй, превосходил первый, потому что не было довлеющего над гостями стеснения перед большим количеством незнакомых людей, обязательных церемоний и тостов, за столом царила полная раскрепощёность.