- Красиво с высоты на Москву смотреть, впечатляет...
- Сынок, ты же не для этого меня позвал, чтобы красоты Москвы обсуждать.
- Конечно, нет и не об отце говорить, он тебе всё сказал, мне добавить практически нечего, кроме того, что дела, на мой взгляд, у него не блестящие.
- Тебе, что-то известно?
- Нет, но всё на это выглядит, у него нет аппетита, быстро устаёт и худеет не по дням, а по часам, я же за ним больше месяца наблюдаю.
- Вот, горе...
- Ладно, мама, проехали эту тему, охать и ахать не моё призвание.
Я хочу с тобой поговорить о нашей святой Анне...
- Андрейка, перестань паясничать, я так хочу, что бы между вами моими детьми был мир и дружба...
- Мамуль, я без всякого сарказма, поверь, я к нашей Анюте очень хорошо отношусь, хотя она всё на Стасика дышит, но я не ревную.
Всё это ерунда, а вот, хочу тебя предупредить.
Я же тут с её мужем всю ночку пробакланил и много всяких подробностей выяснил.
Все наши взгляды на жизнь, на Советскую власть и многое другое я обсуждать с тобой не буду.
Мужик он очень интересный, но бунтарь без царя в голове.
Мало того, что напорол с этой статьёй в своей газете и сам лишился работы, и будущего, так ещё тут же свалить захотел за бугор, и понятно, куда нитка, туда и иголка.
Поэтому твоя дочужка вместо того, чтобы аппендиксы вырезать, билетики в кинотеатре продаёт.
Ладно, тебе это всё известно, а теперь про то, что для тебя будет неприятной вестью...
После похорон твой ненаглядный зять отправился к иностранным посольствам и передал на запад списки отказников, тех, кого не выпускают в Израиль.
Тут всё понятно, хотят быстрей свалить, жизнь то убегает, а они с моей сестрой дипломированные специалисты - один грузчик, вторая билетёр.
Послушай, мама, это ещё пол беды, хотя и за это по головке не погладят, так он ещё передал какую-то свою рукопись, где разоблачает действия Коммунистической партии Советского Союза по отношению к Чехословакии, там и про КГБ, там и про ущемление евреев при поступлении в высшие учебные заведения.
Можно подумать меня не ущемили, закрыли двери в иностранные языки и в международные отношения.
Ладно, сейчас я не об этом, волнуюсь, чтоб они вместо Израиля не попали в места не столь отдалённые за колючку.
Ты, собираешься в Вильнюс?
- Да, и очень скоро.
- Вот и потолкуй с любимой умненькой доченькой, а по возможности и с зятем.
- Андрейка, ты мне разорвал всё сердце, но какой толк от моих бесед, когда она ему в рот смотрит, а с ним мне говорить, что против ветра...
- Я это и сам понимаю, но я хотел предупредить, чтоб ничего не было для тебя сюрпризом, и ты как-то подготовилась, ну, хотя бы морально.
- Андрюша, я рискну и полезу к чёрту в пасть, но заставлю этого умника прекратить свою активную деятельность, выедут за пределы страны, а тогда уже пусть проявит себя, на благо, а не вопреки семейным интересам.
Фрося оценив обстановку и нового Андрея по отношению к ней, решила выяснить хоть что-нибудь о его личной жизни, ей хотелось узнать, как у них развиваются отношения с Настей, дочерью Виктора, которые, не то что зашли в тупик, но никак не получали логического продолжения или завершения.
- Андрюша, а когда вы определитесь с Настей на счёт вашего совместного будущего?
- Мамань, я бы мог тебе на это ничего не отвечать, потому что, сам ещё толком не представляю, но отвечу, чтобы больше не донимала.
Я Настю очень люблю и она ко мне тоже относится неплохо, но наверно любовью это всё же не назовёшь.
Я бы с этим смирился.
Раньше много у неё было претензий ко мне, но теперь, когда ей перевалило за четвертак, стала покладистей, но с моей работой смириться не может и не хочет.
А я геолог, люблю природу, люблю выезжать в поле, а от кабинетной работы закисаю.
Другое дело если бы была работа дипломата - контакты, переговоры и прочее, а тут, надо сидеть над планами, над пробами и маршрутами для других.
Нет, это не моё, да и кто меня молодого поставит на такую должность.
Вот еду опять на переговоры с милой и ты меня больше не донимай, и так перед тобой сегодня раскапустился, будет, что-то новенькое сообщу.
глава 17
Давно уже за уехавшими Алесем с Андреем закрылась дверь, а Фрося продолжала сидеть в кресле Вальдемара, так, они продолжали называть это уютное место с мамой Кларой, которая была в курсе его главного предназначения.
Мысли разбежались в разных направлениях: удивил, обрадовал и в то же время огорчил, своим душевным разговором с ней, Андрей.
Мальчик, похоже, ищет обратный пусть к сердцу матери.
Дурачок, дверь в материнское сердце всегда открыта, и стучаться не надо, парочка доверительных слов и она растаяла, в миг, перечеркнув всё негативное, что накопилось в их отношениях.
Нет, понятно, что это уже не мальчик, а взрослый мужчина и жизнь его тоже не всегда балует, просто, в своё время, он надел на себя некую маску позёра и хулителя.
Больше всего поражает, с каким теплом и любовью он относится к отцу, значит не чёрствая у него душа.
В своё время думала, что жутко ошиблась, привезя его с собой в Сибирь. Оказывается, нет, всё в жизни оправданно, даже ошибки и то бывает служат на пользу.
Андрей не открыл ничего нового про Мишу, она и сама подозревала, что тот продолжает искать на свою задницу приключений.
Ох, чует сердце, он их найдёт.
Ладно, пора уже подумать и о проблеме, которую она взвалила на себя, но, похоже, всё же, сможет решить её удачно.
Мама Клара с сестрой не очень ладили...
А точнее, не находили общего языка, принимали друг друга, как неизбежное родство.
Нет, они никогда не ссорились, но были совершенно разными внешне и характером, как будто не родные. А чего удивляться, а какие у неё самой дети?!
Жизненные дороги сестёр Клары и Розы разошлись ещё в ранней юности.
Разница в возрасте у них была всего в два года, Но Клара уже в шестнадцать лет уехала из дому, и её закружило в водовороте революции.
Только через девять лет Роза приехала из своего Городка в Москву на проживание к старшей сестре, когда та беременная обосновалась в столице, вернувшись с пожаров Гражданской войны.
Роза, по примеру Клары, не включилась в бурную жизнь послереволюционной, пребывающей в разрухе, молодой страны.
Она помогла своей активной большевичке-сестре до годика поднять сыночка и благополучно вышла замуж за спокойного еврейского парня, работавшего инженером на восстанавливающемся московском заводе.
Она родила одну только Сонечку и, без претензий, проработала спокойно до пенсии в библиотеке.
Вместе с мужем и его заводом во время войны эвакуировалась на Урал.
Уже в конце войны её муж погиб на работе при невыясненных обстоятельствах, а она вернулась с дочкой в свою московскую квартиру, где и жила до сих пор.