- В какой-то мере должна, мне не годится сильно светиться, будешь встречать по моей рекомендации некоторых клиентов, выдавать заказы и принимать от них деньги.
Фрося, не обижайся, но я должен тебя предупредить, что небо в клеточку ни тебе, ни мне видеть не хочется, надеюсь на твою сообразительность и осторожность.
И ещё, клиенту не грубить, в городе на шею не кидаться, потому что это птицы, обычно, высокого полёта, они только при покупке дефицита ласковые.
Есть такие, у кого мы про Мишу можем что-то разузнать.
Поищу, но сама понимаешь, в открытую это не сделаешь, чует моё сердце, влип он основательно.
Так переговариваясь накоротке, они доехали до дома Ицека.
Там на долго с разговорами не задержались, договорились, что заедут завтра рано утром и загрузят товар.
Ицек назвал Марку ещё несколько человек, к кому он сможет обратиться в будущем от его имени и тот вышел на улицу покурить, дав проститься старым друзьям наедине.
Ицек сидел на своём привычным рабочем месте, низко опустив голову:
- Фросенька, не с лёгким сердцем я уезжаю, тут так всё было налажено, мне же многого от жизни не надо было, а малое я имел сполна.
В Израиль я отправляюсь на пустое место с одеколонами и мылом, а я ведь не торгаш, а ремесленник.
Ладно, этим Кларочка займётся, она уже спит и видит, как стоит на базаре и продаёт "Красную Москву" и "Ландыш".
Фрось, ты тоже ввязалась в такое, что может до добра не довести, надеюсь на твою осторожность и благоразумие.
Марк, похоже, мужик хваткий, умеет подъехать к людям, не скупой, но и своего не упустит, за его спиной бедствовать не будешь.
Всё это Ицек говорил монотонным голосом, сидя, опустив голову, глядя на свои мозолистые руки.
- Ладно, дружок, не стоит меня пугать, я в жизни много раз пуганная, надо будет и задний ход дам, договор на бумаге не подписан.
Ты, понимаешь, что мне надо сейчас за пятерых думать и зарабатывать, ты ведь знал об аресте Миши...
- Да, знал, но решил, что лучше сама узнаешь от дочери.
- Послушай, у меня к тебе ещё одна просьба.
Я, конечно, напишу письмо Риве, но сам понимаешь, что всего я там не смогу ей изложить, только в общих чертах.
Ты, когда приедешь в Израиль, обязательно должен с ней встретиться и полностью ввести её в курс событий, может быть она оттуда сможет как-то повлиять, чтобы моя Анютка вырвалась из этого порочного круга.
Тебе тоже нелишне будет иметь там надёжного, знакомого человека, я ей закину про тебя словечко.
- Ах, Фрося, когда я ещё попаду в Израиль, ведь бывает по пол года мурыжат в пересылочных странах, нет же прямого полёта.
- А, я не думаю, что всё быстро разрешится, этот умник влип с антисоветской пропагандой, захотел уехать, так уезжай, зачем себе дорогу дерьмом устилать.
Моё сердце с самого начало почувствовало в этом человеке несчастье для моей девочки, но что я могла сделать...
Ицек поднялся со стула и ласково посмотрел на Фросю:
- Никогда я бы не отважился на эти слова, а сейчас скажу: с первого взгляда, как только я увидел тебя в синагоге, у раввина Рувена, сразу почувствовал влечение, которое быстро переросло в любовь, но оказался лишним на твоём жизненном пути, конечно же, только как претендент на твоё сердце.
В любой момент, даже после моей счастливой женитьбы и рождения детей, если бы ты только дала мне шанс, я бы бросил свою семью, и пошёл бы за тобой хоть к чёрту в пасть, но такого шанса у меня не было, и уже не будет.
Будь счастлива, я тебя никогда не забуду...
Он прижал Фросю к своей груди, постоял так несколько секунд, развернул и чуть ли не вытолкнул за дверь.
Женщина поняла, что все несказанные ответные слова будут сейчас лишними.
Почему так происходит в жизни, не ценим мы то, что нам легко даётся в руки, тех, кто нас любит беззаветно, а всё время ищем себе трудности и сложные отношения.
За двадцать с лишним лет знакомства с Ицеком, у них ни разу не возникло между собой конфликтной ситуации, они так хорошо понимали друг друга, и он, находясь, всё время в тени, так много сделал для неё, совершенно, бескорыстно и незаметно для других.
С этими мыслями она и уселась рядом с Марком в машину.
Видя её настроение, Марк не стал ни о чём распрашивать или рассказывать, а молча поехал в гостиницу.
Глава 30
Также молча Фрося с Марком зашли в гостиницу, поднялись на свой четвёртый этаж и, когда остановились каждый перед дверью своего номера, тогда только мужчина нарушил повисшую между ними тишину:
- Фрося, я не думаю, что сегодня тебе до развлечений, да и завтра нам очень рано выезжать из Вильнюса, нас ждёт обратная длинная долгая дорога домой.
И всё же, оставаться тебе в таком настроении одной в номере тоже не целесообразно, предлагаю скромный совместный ужин, я тут видел за углом приличную кафешку...
Ещё до того, как Марк заикнулся об ужине, Фрося была готова отвергнуть всё, что будет им предложено, ей так хотелось зарыться в подушку и выплакаться вволю.
Сердце просто разрывалось от тоски.
Печальные мысли кружились вокруг дочери и её будущего, душа саднила от разлуки с дорогим другом и от его неожиданного признания, а ведь там ещё кровоточила рана от потери любимой мамы Клары:
- Марик, не даёшь ты мне времени, как следует выплакаться, но хоть чуть-чуть можно...
- Сейчас около семи, с восьми я буду тебя ждать внизу в баре.
Фрося обратила внимание на то, что он на этот раз её строго не ограничивал во времени, но дал понять, что их выход на ужин зависит только от её каприза.
Зайдя в свой номер, Фрося вдруг поняла, что уже совсем не хочет плакать, да и чего она этими слезами добьётся, а душу лучше всего лечить задушевной беседой, а она ей, похоже, гарантирована.
Вдруг она поймала себя на мысли, что ей просто жаль потерянного вечера без компании Марка, непостижимо, но её тянуло к нему со страшной силой.
Быстро приняв душ и расчесав свои пышные волосы, она не заморачиваясь, накинула лёгкий ситцевый сарафан, утренние понталеты и только позволила себе малую шалость, нацепила на шею вычурное колье, которое лежало в шкатулке подаренной Ицеком.
Уже в начале девятого она влетела в бар и сразу же увидела Марка, сидящего за стойкой с пузатеньким стаканчиком в руке:
- Фрося, что-нибудь выпьешь?
- Что ты, Марик, я без закуски не умею, не буду тебе сотый раз напоминать каких я голубых кровей.
- Фросенька, очень красивое и дорогое колье, но, прости, оно к этому твоему наряду никак не подходит.
- Сбегать, снять?
- Пожалуй, да, а я пока выпью ещё пятьдесят грамм коньячку.
Фрося поднялась в свой номер, щёки от стыда горели:
- Вот уж, деревенская баба, учиться и учиться, вырядилась дурища, думала, чем больше блеску, тем больше красоты.