- Настюха, не гони меня, дай хоть со стороны на свинушек и овечек посмотрю, а от запаха навоза меня не тошнит, он для меня родной, а к французским духам только недавно привыкла.
- Ну, тогда стой здесь в сторонке, смотри и нюхай, а я тебе буду рассказывать последние новости.
Наш любимый заведующий ателье совсем захирел, весь дёргается, бледный и за сердце часто держится.
Наум Иванович, который подменяет тебя в часы, пока я не прихожу на работу, по секрету мне признался, что работает у нас последний год, сказал, что ему уже тяжело тянуть всю работу за Карпеку, а кроем может потихоньку и дома перебиваться.
Да, у меня скопилось большое количество наших домбытовских босоножек, но в Москве, как ты мне велела, я их не продаю.
За двое выходных, что ты не ездила со мной на рынок, я наторговала прилично, покупателей было навалом, много иногородних и они скупали, почти не торгуясь, все дефицитные товары, даже было жалко, что не было тебя на машине, я и так с двумя сумками тянулась на базар, а оттуда возвращалась налегке.
И вот, моя господарушка, перехожу к главному, нынче на базаре подкатили ко мне три молодца, вроде, как хотели купить у меня наши джинсы, поторговались слегка со мной, а потом взяли меня в оборот, что, мол, колись, откуда эти штанишки берёшь и почему за пол цены шпуляешь.
Я им и говорю, как ты меня учила, что это не фирма, а подделка, поэтому и цена такая.
Думала, что они из ментовки, душа в пятки ушла, а они мне заявляют, что готовы партиями у нас покупать по семьдесят рубликов за пару.
- Настюха, а ты что?
- А я что, а я что, как ты мне и говорила, нет у нас партий, лепим по штучке в день, но, похоже, они мне не поверили.
- Так, так, с джинсами на базар в Москве больше не суёмся, представляешь, а вдруг они и в самом деле из ментовки, и если бы ты их шугала по двести, то была бы полная задница,
замели бы за аферу или фарцовку, и срок впаяли бы не шуточный, как пить дать, а потом доказывай, что ты не верблюд, а так кустарщина, от силы штраф впаяют.
- Фросенька, голубушка, а чем мы тогда торговать будем или нашему бизнесу каюк?
- Почему каюк? Аня нас ещё не бросила, она больше нашего в этом деле заинтересованная.
Будешь здесь в Москве стоять и подторговывать легонька, сотню всегда для себя наваришь.
- А, ты?
- А, я иногда буду с тобой делать набег от Смоленска до Москвы и на безбедную житуху мне хватит, а дети в моей помощи, слава богу, не нуждаются.
В середине мая Фрося, наконец, обнаружила в почтовом ящике конверт с государственным гербом.
Вскрыв его дрожащими руками, в предчувствии получения давно ожидаемого вызова, поняла, это не то, что она с таким нетерпением предвкушала, в её руках было извещение о том, что гражданка такая-то, вызывается туда-то, по делу такому-то, время приёма и роспись.
Нет, не всё так просто, как убеждал её Андрей, грехи, минувшие нам всегда напоминают о себе, придётся держать ответ, только пока непонятно какой и за что.
К назначенному времени она подрулила на площадь Дзержинского, где её встретил знакомый уже памятник железному Феликсу.
Без малого десять лет назад, она побывала в недрах этого серьёзнейшего советского учреждения вместе со своей Анюткой, теперь её поджидала встреча с офицером из органов государственной безопасности по личному вопросу.
На этот раз у неё не было того внутреннего страха, который она испытывала десять лет назад, по-видимому, потому, что на сей раз, это не касалось судьбы её ребёнка.
Хотя, как знать, вот откажут в гостевой визе и, что тогда...
Ничего существенного с тех пор не изменилось - та же проходная, та же проверка документов и выписанный пропуск с номером кабинета, фамилией, именем и отчеством следователя.
Фрося отыскала нужный ей кабинет и смело постучала в дверь, на которой прочитала - майор Васильев Юрий Николаевич.
Про себя она усмехнулась, какой ещё простой советский человек столько раз посещал это страшное для всех обывателей заведение, как это делала она.
Ведь, начиная с послевоенных лет, ей пришлось часто обивать пороги строгих начальников в органах госбезопасности.
Внутри кабинет ничем не отличался от многих других, в которых Фросе посчастливилось и не очень, побывать за свою уже достаточно долгую жизнь.
За столом сидел не выразительной наружности довольно молодой человек в штатском костюме, с неброским галстуком и скромной причёской.
- Здравствуйте, Ефросинья Станиславовна!
Я сразу же узнал Вас по фотографии, прошло столько лет, а вы мало, чем изменились, похвально.
- Здравствуйте!
- Я не думаю, что Вы вызвали меня обсудить мою внешность, хотя не скрою, приятно слышать комплименты, а тем более, в таком серьёзном заведении.
- Присаживайтесь, пожалуйста, разговор нас ожидает долгий, а теперь мне кажется, что ещё более интересный, чем я ожидал.
Фрося присела на стул напротив молодого человека, и они несколько секунд через разделяющий их стол, изучали друг друга.
- Ефросинья Станиславовна, для Вас, по всей видимости, не является секретом, причина, по которой мы вызвали Вас сюда.
- Нет, не является, хотя надеялась получить разрешение на поездку к дочери без посещения вашего заведения.
- Ефросинья Станиславовна, на сей раз от Вас не требуется никакого признания и сведений, мы сами в полной мере располагаем всеми интересующими нас фактами из вашей не
простой биографии.
- Тогда, тем более, не понимаю, чем нынче вызвано моё присутствие здесь?
- Не могу быть с вами до конца откровенным, но некоторые моменты всё же проясню - я внимательно изучил папку с вашим личным делом и для наших органов, а мы представляем государственную структуру, которая отвечает за безопасность нашей страны.
Нам легко удалось выяснить, что у Вас далеко не всё прозрачно, что обязывает нас не удовлетворить Ваш запрос.
- Вы, мне отказываете?
- Ефросинья Станиславовна, прошу Вас спокойно отнестись к нашему разговору и заранее так сильно не расстраиваться, а то Вы так побледнели, а мы только начали нашу беседу.
- Я не очень Вас понимаю, если мне отказано на выезд в гости к дочери, то о чём нам разговаривать?
- Вот, о вашей дочери и не только о ней, а и о ваших сыновьях мы сейчас и поговорим.
Фрося заёрзала на стуле, в голове стаями растревоженных птиц понеслись в разнообразных направлениях мысли, но она тут же взяла себя в руки.
- Юрий Николаевич, разве с моими детьми, что-то не в порядке?
Я, как смогла всех их подняла на ноги в тяжёлые послевоенные годы, так уже у меня сложилось, что прожила всю жизнь без мужа, но мои дети достойно вышли на
самостоятельную дорогу, получили хорошее образование и соответственно ему заняли своё место в обществе.
- Ефросинья Станиславовна, не кипятитесь, ваша дочь, а точнее, приёмная дочь, заняла достойное место, но в государстве, с которым у нашей страны далеко не дружеские