Как эти органы государственной безопасности хитренько подошли на этот раз к делу.
Они не стали ковырять её далёкое прошлое, понимая, что этим её вряд ли остановят, там уже не было кому навредить, а ударили беззастенчиво по самому хрупкому месту, которое у любой матери - настоящее и будущее её детей.
Резкий звонок телефона заставил её вздрогнуть и вырвал из трясины тяжелейших раздумий.
Фрося машинально подняла трубку с рычага аппарата, благо, он находился прямо над её головой.
Звонил Стас.
Наверное, он был самым последним в списке её детей, с кем бы ей сейчас хотелось разговаривать.
- Мам, привет!
Что это у тебя голос такой смурной, обычно он звенит на высокой ноте?
- Голос, как голос, какое настроение, такой и голос.
- Мамаша, не горюй, я к тебе с хорошими новостями, надеюсь, они поднимут тебе настроение.
Фрося вздохнула, интересно, какие новости могут сейчас вывести её из жуткого состояния душевного надлома.
- Давай, сынок, попробуй, может быть тебе удастся вытащить из грязи, мою вдавленную туда, безжалостно душу.
До Стаса, наконец, дошло, что мать находится на грани душевного срыва и решил всё же поинтересоваться причиной подобного настроения.
- Ну, мам, ты чего раскисла, что-то нехорошее произошло у моих беспутных братьев, так к этому уже давно пора привыкнуть?
- Нет, у твоих братьев всё в порядке, даже более того, Андрей переезжает в Москву, он защитил докторскую диссертацию и будет преподавать польский язык на кафедре иностранных языков в МГУ.
- Похвально, похвально, для моего карьерного роста это может оказать хорошую услугу, надо будет с ним связаться и поздравить.
- Поздравь, поздравь, он твоего поздравления дождаться не может.
- Мама, а почему ты всегда так со мной разговариваешь, как будто я полный придурок, хотя отлично знаешь, каких высот достиг, оторвавшись от твоей назойливой опеки.
- Стасик, я разговариваю с тобой нормально, это ты ведёшь себя так, будто вокруг одни идиоты - то, вы с Андреем на протяжении многих лет руки друг другу с неохотой подавали, а сейчас спешишь его поздравить и при удобном случае, похвастаться в своих партийных кругах родством с известным учёным.
- Нет, мам, ты определённо, находишься не в своей тарелке, что там уже опять младший набедокурил?
- Спешу тебя, заверить, что пока ничего не набедокурил, хотя он может, но пока в своей сфере, не смотря на молодой свой возраст, уже возглавляет какую-то лабораторию и сражается за то, чтобы перешагнуть кандидата и звание младшего научного сотрудника, а сразу стать доктором наук.
- Ну, видишь, какие у тебя продвинутые дети, от высокого партийного работника до почти доктора наук.
- Ты, ещё забыл упомянуть про профессора в области медицины, которая уже является членом академий во многих странах мира.
- Ну, ты опять про неё, я же тебе раз и навсегда сказал, что вырвал её из своей жизни и памяти.
- Мне очень больно это слышать, но пора уже смириться, насильно полюбить и уважать не заставишь, но земля круглая, а время переменчивое.
- Мамаша, не смеши, враги останутся врагами, а партия наша незыблема.
- Ладно, не будем сынок эту тему с тобой обсуждать, наши взгляды в этом вопросе вряд ли когда-нибудь совпадут, но, чтобы подвести черту под нынешним нашим разговором, то, на всякий случай тебе скажу, что только недавно вернулась из комитета государственной безопасности.
Бешеный крик Стаса оглушил Фросю:
- Опять, ты не уймёшься, хоть когда-нибудь о детях своих подумала, что ты там ещё натворила, какой беды ещё от тебя ждать, сама лезешь в говно и нас туда тянешь!
- Не кричи на мать, великий партийный работник, прибереги свои голосовые связки для выступлений на высоких трибунах.
Я бы сейчас могла просто опустить трубку на рычаг и вопи ты там хоть лопни, но всё же доведу до твоего сведения, что там в органах речь и шла о моих детях.
Не спеши задавать шкурных вопросов - мне отказали в гостевой визе в Израиль и припугнули, что если я подниму международный шум, то это на прямую скажется на моих сыновьях.
Голос у Стаса пересел:
- И, что ты решила?
- Решила ничего не предпринимать и сидеть тихо на своём месте, чтобы мой сын мог стать генеральным секретарём коммунистической партии Советского Союза.
Фрося слышала, как на другом конце провода, её старший сын выпустил с шумом из лёгких воздух сквозь сжатые зубы.
- Мама, язвить ты всегда умела, но я не буду сейчас гневно реагировать на твою желчную подначку, хотя такими словами в нашей стране и, тем более, с работником парт аппарата не шутят.
- Ах, сынок, у меня уже нет сил ни язвить, ни разговаривать и даже стоять на ногах не хочется, что ты там хотел мне рассказать интересного, давай побыстрей выкладывай и я
пойду прилягу.
- Ах, да, ты, меня совершенно выбила из нормальной колеи своим настроением, сообщением и подначками, а я по своей наивности подался на эти провокации, хотя уже за долгие годы служения партии и народу научился сдерживать свои отрицательные эмоции, и умею вывести разговор в нужное для меня русло.
- Ну-ну, выводи, у меня, правда, нет сил уже стоять на ногах.
- Мама, мой босс, ты с ним уже хорошо знакома.
Стас сделал паузу, но мать молчала.
- Так, вот, Геннадий Николаевич в конце этого месяца по делам нашей партии, как один из самых высокопоставленных лиц БССР, будет целую неделю находится в Москве.
Он меня просил, чтобы я поговорил с тобой на счёт вашего совместного времяпрепровождения.
Опять пауза и опять Фрося молчала.
- Он, конечно, мог бы позвонить тебе и без меня, но он хотел заручиться моей поддержкой в ваших будущих отношениях и, чтобы я прозондировал почву и подготовил тебя морально к вашей будущей встрече.
- Ну, вот, наконец-то, хоть что-то приятное я за сегодняшний день услышала.
Стас вдруг услышал в голосе матери весёлые нотки и, воспрял духом.
- Мама, он хороший человек и приятный собеседник, вы сможете с ним посетить рестораны, театры и прочее.
- Стасенька, а прочее, это, наверное, на счёт совместного пребывания в постели, он тебе, случайно, ничего на эту тему не говорил?
Фрося разразилась таким смехом, что у старшего сына отвисла челюсть, хорошо, что он не услышал, как этот необузданный смех перешёл в рыдания, мать не прощаясь с сыном, в сердцах бросила трубку на рычаг.
глава 49
Кинув трубку телефона на рычаг после разговора со старшим сыном, Фрося прямой наводкой проследовала в спальню и, как была одетая в строгий брючный костюм для выхода на приём в КГБ, так и рухнула лицом на постель, продолжая горько в голос плакать.