Открыв дверь он увидел Гарри, сидевшего на подоконнике. Кудрявый часто заходил к нему в гости через окно и так же уходил, поэтому он не удивился его визиту, это было обычным явлением.
— Хаз…
Луи бросился в объятия Гарри, хватая его за рубашку с необычной для него яростью. Его охватывала злость и обида. Он время от времени всхлипывал, сотрясаясь всей грудью.
— Что случилось, Бу?
— Я сказал ей…
Луи бубнил куда-то в шею и из-за этого были совсем непонятны слова. Гарри взял его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза, и положил одну руку ему на сердце. Он думал, что это всегда успокаивало Луи в любых ситуациях, и так оно и было. Блондин чувствовал невероятное тепло от руки Гарри, распространяющееся по груди. Иногда, если рука находилась на сердце дольше обычного, даже создавалось ощущение, что его сердце тает.
— Что сказал?
— Я сказал, что люблю тебя. А она…она ничего не сказала. Только закрыла лицо руками и сказала учить грёбаную физику, — по его щекам текли слёзы, но он всё ещё смотрел в глаза Гарри, — Она ненавидит меня, я знаю это. Я сам себя ненавижу. А теперь моя мама…она никогда меня не простит.
— Тише, Лу. Тише. Всё будет хорошо. Твоя мама всё поймёт, я уверен, — сказал Гарри.
Он немного склонился, чтобы поцеловать Луи в щёку, по которой текла слеза. Блондин согласно закивал.
— Да, да. Ты прав. И…мне нужно умыться.
Луи отошёл и его вновь окутал холод. Он направился к двери, но как только коснулся ручки, она вмиг покрылась ледяной коркой. Блондин в ужасе отшатнулся от двери, ударяясь об стену.
— Что это?
Он испуганно уставился на свои руки, не понимая, что произошло.
— Ты сам это сделал? — спросил Гарри тоже пребывая в шоке.
— Нет, клянусь, — он продолжал вертеть свои руки, осматривая каждый их миллиметр. К нему медленно возвращался разум, поэтому он дотронулся до ближайшего учебника, который вмиг тоже покрылся льдом, — Что со мной происходит?!
Гарри двинулся к блондину, но тот сделал шаг назад, выставив руки в качестве преграды.
— Не подходи ко мне. Я не хочу тебя тоже заморозить.
— Хорошо-хорошо, только успокойся. Мы должны спуститься вниз к твоей маме. Тебе нужно к врачу.
Врачи сказали, что болезнь прогрессирует и не ясно, как она поведёт себя дальше. Луи пришлось носить кожаные перчатки каждый день, чтобы всё вокруг не застывало от его прикосновений. Доктора пришли к выводу, что причина этому явлению была одна: сердце Луи замёрзло. Это доказывали и другие факты. Свою семью он уже не любил, а просто ценил. Дни перестали приносить ему радость. Единственный, кто заставлял Луи улыбаться даже с замёрзшим сердцем, был Гарри. Без него блондин буквально застывал. Это только укрепило их желание учиться на литературном факультете вместе. Джоанна давно поняла, что эти двое не могут порознь, но она никак не могла понять их отношения. Никто не мог. Они не были парой, не держались за руки, не дарили друг другу поцелуи, но при этом даже для слепого было ясно: они влюблены друг в друга больше, чем кто-либо другой. Лишь они сами знали, что между ними происходит и спокойно жили дальше бок о бок. Они всё ещё обнимались, но только очень аккуратно и через слои одежды, потому что они не знали, что может произойти при открытом телесном контакте.
Они даже научились жить с «недугом» Луи, пока однажды в пятнадцать лет он случайно не рассчитал силы и во время игры вместе со снежком вылетела льдинка. Маленькая, но этого хватило, чтобы отправить его восьмилетнюю сестрёнку в больницу. В попытках привести её в чувство, он несколько раз затронул её кожу, покрыв лёгким слоем льда, и ещё больше усугубил ситуацию. Лотти провела в коме под капельницами три дня на грани жизни и смерти. С тех пор её волосы приобрели белый цвет, а руки стали холодными. Так стало ясно, что Луи может замораживать людей и ему запретили снимать перчатки навсегда. И хоть сестра успокаивала Луи, говоря, что если уж она хотела быть блондинкой, то какая разница каким способом, он всё равно винил себя. Но вина не сожрала его заживо, потому что он хотя бы не лишил Лотти способности любить, сделав снежной королевой.
С тех пор Луи больше никогда никого не касался. Никогда никого не обнимал. Его сердце постепенно охладело ко всем. Но по-прежнему в нём было место для Гарри. Потому что он очаровал его своими зелёными, как летняя трава глазами, а Луи любит лето, даже если ему и приходится прятаться особенно тщательно в это время года. Цвет и запах волос Гарри напоминали шоколад, и Томлинсону хотелось просто обнимать это чудо в своих руках. Но это было невозможным. Это причиняло боль, это ломало обоих.
Семнадцать лет - это время экспериментов. Это довод или скорее оправдание, которое крутилось в голове у Гарри перед тем, как предложить Луи кое-что определённо ненормальное. Он знал, что не может касаться Луи, но с каждым днём ему всё больше этого хотелось. Ему семнадцать. В нём бушуют гормоны и ему приходится бороться с этим каждую секунду, когда они вместе.
— Лу? Мы ведь можем всё друг другу говорить? И о чём угодно просить, да?
— Да, Хаз, — сказал Луи, смотря на звёздный потолок в комнате.
— Я хочу кое-что попробовать, только пожалуйста, не говори сразу нет, — он замолчал, а блондин выжидающе смотрел на него, — Я хочу коснуться тебя.
— Нет. Ты же знаешь, что произойдёт, — он привстал на локтях в попытке уйти, чувствуя потенциальную опасность.
— Подожди, — Гарри схватил Луи за рубашку, — Я хочу, чтобы ты чувствовал меня, но фактически я не буду касаться тебя.
— И как ты это собираешься сделать?
Гарри только загадочно улыбается, снимая свою бандану.
— Ты мне доверяешь?
Луи явно боится, это видно по его глазам, но он молча тянется своей рукой к груди Гарри задерживаясь в паре сантиметрах от неё, чтобы не заморозить своего мальчика. Кудрявый всё понял и завязал свою бандану на глазах Луи.
— Сними с себя рубашку и ляг обратно на кровать.
Гарри молча наблюдает за каждым движением блондина, удерживая себя от порыва накинуться на него. Ему плевать, что он замёрзнет насмерть после этого. Но его останавливает не это, а то, что он обещал Луи не прикасаться.
— Только не дёргайся, а то заденешь меня.
После этих слов он опустился к шее парня под ним и остановившись буквально в сантиметре от кожи произнёс: «Ты чувствуешь меня, Бу?». По телу Луи сразу же пробежались мурашки, ведь это самый близкий их контакт за два года, а ему так не хватает тёплой нежной кожи Гарри, прижимающейся к его.
— Я знаю, что тебе тепло и тебе это нравится. Иногда даже больше, чем нужно. Я прав?
— Гарри… — выдохнул блондин.
— Я так сильно хочу тебя, Бу, что иногда мне больно где-то в груди, что я не могу тебя коснуться.
— Прости, — прошептал было Луи, но Гарри оставил его шею в покое, переходя на губы, но оставаясь так же в сантиметре от них.
— Это не твоя вина. Мне нравится и такой тип близости. Ты чувствуешь мои губы?
— Боже, я в шаге от того, чтобы поцеловать тебя.
Гарри усмехается ему в губы и отодвигается от них.
— Мне только интересно…сколько ты продержишься. Я не буду тебя мучить, ведь всё равно потом не дотронусь. Я уйду и дам тебе возможность уладить свои дела в ванной, хорошо?
Луи кивает, полностью расслабляясь «в руках» Гарри, чувствуя как его дыхание опаляет его пупок.
Даже в двадцать лет Луи всё ещё любит Гарри. А Гарри любит Луи, но им нельзя быть вместе. Силы блондина достигли самого ужасного пика, когда он может заморозить не только других, но и себя. Иногда ему становится буквально холодно от самого себя. После одного из походов в больницу, врачи сказали, что однажды он может и вовсе замёрзнуть, потому что к этому всё и идёт, но пока он жив Луи посчитал, что он не должен убивать тех, кого любит. Он вдруг осознал, что не сможет ничего дать Гарри в жизни. Ни замужества, ни поцелуев, ни даже тепла. В итоге, проведя около недели в раздумьях правильно ли он поступает, ему пришлось оттолкнуть от себя Гарри.