— Да, кровь у людей разная и у зверей тоже. Швед, он средь людей все равно что мартышка среди тварей неразумных. И столько у него безудержной похоти и скоропалительности в жизненных соках, что рассудок, коим господь от естества всех людей одарил, не может совладать с дурными страстями и греховными вожделениями.
Красильник кивнул несколько раз головой, соглашаясь с тем, что изрекал купец, а потом сказал:
— Верно, Эрик Лаурптцен, верно! Шведы особенной и диковинной породы, не как прочие люди. Зайдет ко мне в лавку иноземец, так я сей же момент нюхом чую, швед он или другого роду-племени. От шведа завсегда тухлятиной так и смердит, что от козла иль от рыбного рассолу. Я сам над тем частенько задумывался, однако так оно и есть, как вы толкуете, — вся эта вонища у него от горячительных и скотских соков, право от них.
— А и не диво, — вмешалась стоявшая рядом старуха, — ежели от шведов да турков иной дух идет, чем от крещеных.
— Эх, что ты вздор городишь, Метта Горчичница, — оборвал ее красильник. — Что же, по-твоему, шведы не крещеные, что ли?
— Величайте себе их крещеными, Герт Красильник, величайте, коли вам любо, а только по моему месяцеслову выходит, что финны, поганые да колдуны спокон веков не бывали крещеные. И уж истинная правда, что при короле Христиане — царство ему небесное, упокой, господи, его душеньку, — тот самый раз, как шведы в Ютландии стояли, тогда вот и было такое, что целый полк примаршировал в новолунье да в самую полночь и разбежались кто куда, оборотились волками да всякой нечистью и давай скакать, ровно оглашенные, по лесам да болотам, и воют, и воют! А людям и скотине от них напасть была.
— Да ведь они по воскресеньям в церковь ходят, как я об том наслышан. И попы у них есть, и пономари, как и у нас грешных.
— Ишь ты! Еще чего! Так я вам и поверила! Ходят они в церковь, чертово отродье! Так же ходят, как ведьмы по ночам на Лысу гору летают: когда нечистый всенощную служит. Ей-ей, они заговоренные, право слово, заговоренные! Ни пуля их, ни порох не берет. Да и глаз у них дурной, почитай у каждого дурной глаз. А с чего бы, вы думали, как эти нечистики к нам на порог, так оспа и пойдет косить людей? Отвечайте-ка, господин хороший, мастер красильный! Ответьте мне, коли можете!
Красильник собрался было ответить, по тут Эрик Лауритцен, который стоял, беспокойно оглядываясь вокруг, закричал:
— Тише, Герт Пюпер, т-с-с-с! Кто это такой будет, который вон там вроде проповедь говорит, а народ кругом так и толпится?
Они поспешили присоединиться к толпе, и по пути Герт Красильник поведал, что это, пожалуй, некий Йеспер Ким, что прежде проповедовал у Святого духа, а ныне, как он слышал то от людей ученых, стал не столь тверд в вере, сколько сие подобает спасению души и духовному сану.
Это был догообразный человечек лет тридцати с длинными гладкими черными волосами, плоским лицом, мясистым носиком, острыми карими глазками и багровыми губами. Он стоял на ступенях крыльца, сильно жестикулируя, и говорил быстро и увлеченно, но шепелявя и заплетаясь:
— В главе двадцать шестой, стихи 51–54, так пишет евангелист Матфей: и вот один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо. Тогда рече Иисус: вложи меч свой! Ибо подъявший меч от меча и погибнет. Или мыслишь, что я не могу теперь умолить отца моего и он представит мне более нежели двенадцать легионов ангелов? Но как же исполнятся писания? Все так и сбудется.
Да, дражайшие соотечественники! Все так и сбудется. Вот стоит пред жалкими стенами и слабою крепостию града сего рать могучая, воинство всеоружное, а царь его и военачальник отверз уста и указал и повелел огнем и мечом, приступом и осадою подчинить себе град сей и сущих в нем и взять их в подданство и в рабство.
А те, кто в городе и видят, что благоденствие их под угрозою немилосердною и разорение их предрешено, хватаются за оружие, тащат на валы мортиры и прочий погибельный воинский припас и уговаривают себя, говоря: не пристало ли нам огнем пылающим и мечом сверкающим ударить на нарушителей мира, столь решительно ищущих погубления нашего? Чего же ради царь небесный пробудил в груди человеческой кураж и неустрашимость, как не того ради, дабы этакому ворогу противоборствовать, одолеть и сокрушить его? И, яко апостол Петр, извлекают они меч свой, ища отсечь Малху ухо его. Но речет Иисус: вложи в ножны меч свой, ибо подъявший меч от меча и погибнет. Пусть диковинно звучат речи такие неразумию гневливых и скудомыслием предстают незрячей слепоте ненавидящих! Но слово есть не кимвал бряцающий, дабы только внимали его. Подобно трюму корабельному, нагруженному многими вещами преполезними, нагружено слово разумностию и размышлением, ибо слово есть путь ко разумению и пониманию. А посему да углубимся в слово и преуспеем в отыскании, как же его толковать подобает. По какой причине мечу оставаться в ножнах, а подъявшему меч от меча и погибнуть? Надлежит нам обдумать это по трем статьям.