Таков был отрывок, доставшийся Михаилу. Конечно, он вспомнил и о путешествии на Иссык-Куль…
— Таласса! Таласса! Ура! Созрели! — кричали с радостным смехом выпускники, выбегая на крыльцо после последнего экзамена и бросая в воздух фуражки.
Это было 2 июня 1904 года. Блестяще завершив курс, Фрунзе получил круглопятерочный аттестат с награждением золотой медалью.
Товарищи, окончившие вместе с Фрунзе гимназию, весело обсуждали, кто куда поедет, кто где будет продолжать образование.
— В Москву… В Питер… Харьков… Казань…
Только у Михаила не так уж весело было на сердце. Семья едва существовала на скудные гроши. На денежную поддержку матери рассчитывать не приходилось. Но Михаил твердо решил ехать в столицу. Как бы то ни было, аттестат зрелости был завоеван. Полученная Михаилом Фрунзе золотая медаль открывала ему доступ в лучшие высшие учебные заведения того времени.
Но не только жажда знаний влекла его в столицу. Он страстно мечтал увидеться с деятелями революции, услышать их боевые слова и действовать так, как учат они. А самой заветной мечтой Фрунзе было увидеть Ленина, чьи замечательные работы раскрыли ему глаза на окружающий мир.
И вот в августе 1904 года Фрунзе отправился в Петербург, отделенный тогда от Верного расстоянием более семи тысяч километров. Железная дорога Ташкент — Оренбург была еще не готова, она открылась только в следующем году. Нужно было ехать кружным путем, по так называемой Среднеазиатской дороге через Ашхабад и Красноводск и затем по Каспийскому морю. Это было интересное, богатое впечатлениями путешествие. Но вместе с тем и кошмаров всяких насмотрелись на этом пути Миша Фрунзе и его спутники — Саша Ромодин и Эраст Поярков.
Вот когда, видя пухнущую с голоду и «туземную» и русскую бедноту на станциях и на пристанях, на пароходных бескрышных палубах и в полускотских «телячьих» вагонах, неотразимо припирал Миша друга Эраста:
— Ну, как все это тебе нравится? Можно ли оставаться равнодушным, хладнокровным, прятаться в кабинетную тишь?
И не находилось у Эраста возражений!
ГЛАВА ВТОРАЯ
РЕВОЛЮЦИОННАЯ ЗАКАЛКА
1. ФРУНЗЕ — СТУДЕНТ
Петербург встретил Михаила Фрунзе туманом, хмурой погодой, но, несмотря на это, казался сказочным городом. Многоэтажные здания высились по обе стороны широкого Невского проспекта. По гладкой торцовой мостовой мчались, печатая копытами, холеные рысаки. У императорских дворцов, у памятников царям стояли на часах бородатые лейб-гренадеры в высоких меховых шапках.
Однако все это великолепие поблекло в глазах Михаила Фрунзе, как только он поехал туда, где расположена многотрубная заводская Выборгская сторона. Он направлялся к Политехническому институту, куда решил поступить на экономическое отделение. Политехнический институт был расположен в значительном отдалении от города, в местности, известной под названием Лесной.
Жалкие деревянные домишки, кабаки, пустыри проплывали перед окнами небольших вагончиков паровичка. Оборванные ребята копошились в мусоре и отбросах. Ветхие тряпки раскачивались на веревках. А над всем этим высились бесчисленные трубы, дымя густым, черным и бурым дымом.
Не без волнения переступили Михаил Фрунзе и его земляк Саша Ромодин порог Политехнического института.
Подошли к висевшему на стене списку принятых. Переглянулись: «Ого!»
В списке красовались громкие фамилии:
— «Князь Касаткин-Ростовский»…
— «Барон фон Гильдебрант»…
— «Де Санкти-Мауро-Гаевский»…
— «Князь Черкизов»…
Миша, однако, быстро приметил в институтских коридорах таких же провинциальных пареньков, как и они с Сашей Ромодиным. Им, как видно, тоже было не совсем по себе возле развязных аристократов, но они не слишком робели.
Вот и первая институтская лекция популярного в то время профессора-историка Н. И. Кареева. Седой профессор Кареев, современник Тургенева, Гончарова, Некрасова, закончил свою вступительную лекцию пылкими словами:
— Да здравствуют молодые искатели правды-истины!
Он даже раскраснелся, произнося эти слова, и старческим кулачком стукнул по пюпитру кафедры.
Фрунзе обвел взглядом ряды. «Белоподкладочники» надменно поджимали губы. Среди них слышался неодобрительный шепот. Зато остальные студенты повскакали с мест и бурными аплодисментами проводили маститого профессора-демократа.