— Как поживает ваш батюшка? А как здоровье вашей тетушки? А где сейчас сестрица ваша, Анна Григорьевна, пребывает?
Заметив какую-то неточность в храбрых ответах собеседника, любознательный гость проявил уже некоторую подозрительность. Вопросы становились все труднее. Но Фрунзе, скрывавшийся под именем Владимира Василенко, все-таки нашелся.
— Знаете ли, — хладнокровно прервал он, наконец, назойливые расспросы, — я и с папашей, и с тетушкой, и со всеми сестрицами давно уже не имею никакого общения… В политических взглядах разошлись…
Выпив с той же невозмутимостью еще стакан чаю, он откланялся и удалился. Но на другой день в гостиницу, где он занимал номер, пришла на его имя из Читы условная телеграмма:
«Был визитом Охапкин. Соня».
Расшифровать смысл этой короткой телеграммы было нетрудно. «Охапкин» значило «представитель охранного отделения». Подпись принадлежала Софье Алексеевне Поповой-Колтановской.
По-видимому, случай за чаепитием не прошел даром. Возвращаться в Читу было опасно.
Студент Московского университета Ивановец Павел Батурин по просьбе Фрунзе прислал ему надежный документ на случай каких-нибудь проверок в дороге.
И вот в марте 1916 года Михаил Васильевич отправляется снова в пределы Европейской России.
Прибыв в Москву, Фрунзе повидался прежде всего с сестрой Клавдией Васильевной Гавриловой, потом с Павлом Батуриным. Решено было «отшлифовать» временный, условный документ на имя Михаила Михайлова, придать ему абсолютную безукоризненность. Для этого Фрунзе и Батурину пришлось съездить в Петроград, где жили родители подлинного Михаила Александровича Михайлова, молодого человека, погибшего на войне.
Не без труда удалось уговорить стариков, чтоб они не чинили препятствий своеобразному «воскрешению» их сына в образе почти его одногодка, тоже Михаила, лишь по отчеству и по фамилии другого… Кандидат на воскрешение понравился родителям его тезки, договоренность была достигнута.
Под новым именем Фрунзе выехал в уже совершенно дерзкий маршрут — в Минск, на Западный фронт, где малейший намек на опознание его властями грозил ему немедленным военным судом, притом без всяких надежд на кассацию! Расстрел в двадцать четыре часа, по всей строгости законов военного времени!
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
АРСЕНИЙ ВЕРНУЛСЯ
1. МИНСК
Уже два года гремели орудия на полях сражений первой империалистической войны. Два года лилась кровь рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели.
Среди народных масс бурно росло движение против потерявшего всякий авторитет царизма. Тыл и фронт, центр и окраины России были едины в своем справедливом гневе против царя, его правительства и генералитета.
Уже было ясно, что ничто не может спасти империю Романовых от нового военного поражения. Уроки русско-японской войны и революции 1905 года ничему не научили ни царя Николая II, ни его министров, ни большинство его бездарных и тупых генералов.
Даже русская буржуазия, связанная тесными узами с американским и англо-французским капиталом, все больше убеждалась, что царское правительство не способно управлять страной и что неизбежен новый, решающий взрыв народного гнева.
Народ требовал хлеба и жаждал мира.
* * *Прибыв на Западный фронт, Фрунзе числился некоторое время вольноопределяющимся под фамилией Михайлова в 57-й артиллерийской бригаде, расквартированной в районе местечка Ивенец, затем перешел в Минск на должность военного статистика в так называемый Земсоюз — подсобную военно-хозяйственную организацию, созданную «общественностью» в помощь армии.
В большом городе Минске, переполненном военными людьми всех рангов, всех родов войск, скромная личность земсоюзовского статистика Михайлова долгое время не привлекала внимания полиции. А он, со своей стороны, тоже старался быть незаметным, но не терял времени даром. Вскоре из его маленькой комнаты над Свислочью — речкой, разделяющей Минск на две части, — начали протягиваться невидимые нити к фронтовым частям передовой линии. То и дело появлялись в скромной комнатке Фрунзе в Минске представители фронтовых большевистских ячеек. Люди сообщали о настроении частей, получали указания, советы, литературу, явки в главный руководящий центр фронтовой большевистской организации.
Этот период был для Михаила Фрунзе периодом большого обогащения военными знаниями.