«Наше сосредоточение заканчивается, и войска 4-й армии уже перешли в наступление. Задержка в перегруппировке об’ясняется: первое — переброской значительной части сил на другие фронты; второе — перевариванием нами массы военнопленных; третье — тифозной эпидемией, уносящей ежедневно не менее тысячи людей.
Армия страдает от крайнего недостатка патронов, винтовок, обмундирования и белья. Были случаи, когда части делались жертвами противника вследствие отсутствия патронов. План сбросить казаков в пустынный район — уверен — удастся, но должен предупредить, что это возможно еще не будет обозначать ликвидации Уральского фронта, ибо поход по безлюдным степям вниз по Уралу связан с огромными трудностями, а сопротивление казачества поддерживается надеждой на деникинские успехи. Во всяком случае, с нашей стороны делалось и делается все возможное в нашей обстановке.
Комтуркфронта Фрунзе».
Белые части метались в поисках спасения, стремясь выйти к берегам Аральского моря и к Красноводску на соединение с англичанами. Фронт шел по пустынной местности, противник оторвался на большое расстояние. В разработанном плане операций Фрунзе отводит решающую роль коннице, которой ставит задачу охватить пути отступления белых к югу.
Изнуренные, плохо снабженные войска, воодушевляемые своим полководцем, совершили трудный маневр, в результате которого армия Белова попала в западню. Окруженная красными частями, армия Белова не могла уже вырваться из кольца и вынуждена была сдаться в плен. Малой кровью, умело продуманным маневром Фрунзе достиг редкого в истории военного искусства успеха. Южный фланг колчаковского фронта был уничтожен, и надежда белых войти в соприкосновение с деникинским флангом была окончательно разбита.
29 августа был взят Орск, 2 сентября — Актюбинск, 10 сентября 1-й бригаде 49-й дивизии сдались остатки южной армии Колчака, что облегчило соединение 1-й армии и туркестанских войск.
Это соединение состоялось 13 -сентября на станции Мугоджарской. Ворота в Туркестан были открыты.
7 октября был об’явлен приказ Фрунзе по войскам Туркестанского фронта. «Ваш могучий дух воинов-революционеров, воинов великой крестьянско-рабочей армии дал вам славные победы. Вы захватили за последний месяц свыше 55 тысяч пленных, много орудий, около 150 пулеметов, большое количество другой добычи».
Дни дутовских белых казачьих частей были сочтены. Часть казаков-оренбуржцев сдалась в плен, часть разбрелась по домам. Остатки дутовских полков метались по киргизским степям, утратив всякую боеспособность и вымещая злобу на киргизской бедноте.
Михаил Васильевич решает оторвать рядовое казачество от Дутова и направить его против белогвардейщины. По указанию Фрунзе, среди белоказаков проводится агитационная работа. Рядовые казаки, обманутые Дутовым, после бесед с пропагандистами-большевиками или чтения прокламаций начинали понимать, за чьи интересы проливали они кровь. Один из казаков рассказывал:
«Удивительная штука. Когда мы взяли Уфу и Оренбург, наши офицеры прямо озверели. Близко не подходи, слово не скажи. Чуть что, навешают тебе на шею тридцать фунтов песку, и стой целую ночь. А как у нас красные взяли Уфу и Оренбург, наши офицеры совсем шелковые стали: чуть товарищем не называют. Но тут мы поняли, что надежда на них плохая. Надо самим думать, как быть. Лежишь на берегу Урала или Илека и смотришь, не плывет ли где кораблик с бумажкой. Сейчас же ее в карман, а после передашь станичникам. Офицеры соберутся обсуждать свои дела, а мы... бумажки читать».
Чтобы добиться быстрого перелома в настроении всей казачьей массы, Фрунзе предложил на заседании Реввоенсовета Туркестанского фронта пойти на крайне смелую меру в отношении пленного казачества: вчерашним врагам оказать полное и исключительное доверие и тем самым превратить каждого из них в агитатора за советскую власть и Красную армию. Приказом Реввоенсовета все пленные казаки распускались по домам «на побывку». Через три недели они должны были явиться на определенные сборные пункты. За коня и «обмундировку» была установлена определенная плата, которая выдавалась немедленно после явки на сборный пункт.
Приказ этот был об’явлен на митинге пленных казаков. Михаил Васильевич выступил на этом митинге с речью. Он рассказал казакам, за что борется советская власть и что большевики сделали для трудового казачества. После речи казаки единогласно приняли резолюцию, в которой приветствовали решение советской власти. Казаки дали «красную присягу», которую они не нарушили, аккуратно выполнив все, что предписывалось приказом.
Под влиянием нараставшего среди рядового казачества недовольства политикой атамана, к Фрунзе приехали три старика — члены дутовского войскового круга, во главе с членом «войскового правительства» Богдановым. Избраны они были татарской частью оренбургского казачества. Делегаты приехали к командующему узнать, как им быть и что делать дальше.
Михаил Васильевич принял делегатов у себя в кабинете один, без свидетелей. Посадил стариков около себя и в течение двух часов беседовал с ними, рассказывая о задачах советской власти в национальном и религиозном вопросах.
Работа, проделанная Фрунзе и большевистской партией, сказалась очень быстро. Уральское и оренбургское казачество, которое под давлением кулацкой верхушки занимало то колеблющуюся, то враждебную позицию к советской власти, начало понимать, кто является истинным врагом трудового казачества и крестьянства. Лишенный своей базы, Дутов был быстро разгромлен. Красные части Туркестанского фронта вышли на восточное побережье Каспийского моря и этим обеспечили 11-й армии возможность наступления на Баку.
VIII. ОСВОБОЖДЕНИЕ СРЕДНЕЙ АЗИИ
В феврале 1920 года, после полного разгрома Колчака и ликвидации дутовщины, Михаил Васильевич Фрунзе отправился в Ташкент.
Об условиях переезда Михаил Васильевич рассказал в телеграмме В. И. Ленину:
«6 февраля прибыли в Актюбинск. Условия передвижения неописуемы. Поезд два раза терпел крушение. Дорога в ужасном состоянии. Начиная от Оренбурга, все буквально замерзает. На топливо разрушаются станционные постройки, вагоны и прочее. Бедствия усиливаются свирепствующими буранами и заносами. Кроме воинских частей, работать некому, а части раздеты и разуты».
Время в пути было у Фрунзе точно рассчитано. Он изучал литературу по Туркестану, историю мусульманства; читал даже коран. Фрунзе знал, что ему придется вести работу среди местного населения, беседовать с людьми, у которых еще сильны религиозные и национальные предрассудки.
Сотрудники, ехавшие вместе с Михаилом Васильевичем в Среднюю Азию, были предупреждены, что отправляются они туда не на месяц-два, а на годы. Фрунзе требовал, чтобы каждый работник усвоил основы ленинско-сталинской национальной политики и изучил историю, географию и экономику края.
По вечерам, после текущей дневной работы, ближайшие сотрудники собирались у Фрунзе в салон-вагоне. Обменивались дневными впечатлениями о встречах с местным населением и бойцами на остановках, иногда весьма продолжительных. Делились интересными сведениями, вычитанными из книг. Фрунзе умел превращать эти беседы в коллективное обсуждение опыта.
Вечера в салон-вагоне, когда поезд едва тащился по снежной степи, сблизили людей, помогли им узнать друг друга и обеспечили товарищескую спайку в работе.
Михаил Васильевич успел близко изучить своих сотрудников. Незаметно, с исключительным тактом, он обращал внимание товарища на слабые места в его подготовке, помогал советами, которые иногда превращались в обширный доклад по истории партии, национальному вопросу или на военную тему.
Заметив утомление, усталость, Фрунзе умел поднять настроение веселой шуткой или затягивал песню, которую дружно подхватывал хор.
Оставшись один, Михаил Васильевич подолгу стоял перед картой Средней Азии. За мраморными от мороза окнами в глухой ночи тонула степь. По карте Фрунзе следил за важнейшими направлениями, изучал расположение гарнизонов, отмечал пункты сосредоточения врага по поступавшим за день сводкам. Мысль работала над вариантами операций, перегруппировок.