— Среди нас нет стремлений к сепаратизму. Мы едины с великой демократической Федеративной Россией. Получить культуру мы сможем через Россию, при посредстве русских.
Но власть взяли большевики, Учредительное собрание разогнали, история России и Казахстана пошла иным путем.
Фрунзе подписал приказ, адресованный всем частям Туркестанского фронта:
«Красная армия вступила в полосу, занимаемую слабыми народами: киргизами, узбеками и другими, доселе изнывавшими под тяжелой пятой российского империализма и самодержавия. Красная армия, выполняя заветы, возложенные на нее мировой революцией и непосредственными задачами российской революции, является освободительницей всех малых народов Азии от векового гнета.
Из целого ряда докладов с мест видно, что у киргизского населения отбирается скот, подводы, производятся грабежи и совершаются даже убийства.
Реввоенсовет приказал:
Объявить во всех частях и учреждениях, что всякий красноармеец, учиняющий какое-либо насилие, грабеж, незаконный захват подвод и т. п., будет рассматриваться как сознательный контрреволюционер, с которым будет поступлено по всей суровости революционного закона, вплоть до расстрела».
Фрунзе особо отметил, что с партией «Алаш» большевики иметь дело не намерены.
«Так называемое алаш-ордынское правительство считает себя равной с нами стороной и выдвигает соответствующие этому договорные условия. В дополнение к прежним директивам разъясняю:
Никакого алаш-ордынского правительства мы не знаем и не признаем и в договорные соглашения с ними вступать не можем.
Правительство как таковое распускается.
Переговоры не тянуть.
Наилучшим разрешением вопроса является энергичное продвижение вперед наших частей согласно моего приказа».
Наступавшим войскам Фрунзе противостояли в основном казачьи части. Красные действовали крайне жестоко, что, впрочем, определялось приказами сверху. 30 августа 1919 года Михаил Васильевич получил шифротелеграмму от Ленина: «Особо обсудите внимательнейше, как захватить нефть в Гурьеве, это обязательно, действуйте и подкупом, и угрозой поголовного истребления казаков, если они сожгут нефть в Гурьеве. Отвечайте скорее и точнее».
Затем последовала новая телеграмма вождя: «Все внимание уделите не Туркестану, а полной ликвидации уральских казаков».
Двадцатого октября Фрунзе телеграфировал Ленину: «Поступили сведения о нахождении нефти и сланцев в районе Уральска. Для производства обследования изысканий необходимо командирование в распоряжение фронта из Саратовского губсовнархоза инженера, знакомого с районом. Ходатайство направлено. Просим содействия».
Ленин торопил Фрунзе, упрекал в медлительности. Командующий оправдывался: «Армия страдает от крайнего недостатка патронов, винтовок, обмундирования и белья; были случаи, когда части делались жертвой противника вследствие отсутствия патронов».
Сам Михаил Васильевич уехал в Москву на съезд Советов. Телеграфировал своим подчиненным: «Категорически требую перехода в общее наступление не позднее 12 декабря. Наступление крайне необходимо ввиду особого постановления Совнаркома, имеющего быть принятым на днях в отношении уральского казачества. Возможно, что из Москвы непосредственно выеду лично в Уральск».
На фронт он вернулся через любимую Шую, где ему устроили торжественную встречу. На вокзале партийный актив города выстроился в две шеренги. Фрунзе повезли в Клуб коммунистов, где он держал речь и рассказал, что революционное движение разрастается не только на Западе Европы, но и в Азии, и Африке.
Командующий фронтом исполнил приказ вождя. В результате Уральско-Гурьевской операции (2 ноября 1919 — 10 января 1920 года) возглавляемый им Туркестанский фронт восстановил советскую власть в Уральской области. Гурьев войска Фрунзе взяли 5 января 1920 года. Сжечь нефть казаки не успели.
Михаил Васильевич телеграфировал Ленину: «Уральский фронт ликвидирован. Сегодня на рассвете кавалерия, пройдя за три дня 150 верст, захватила последнюю вражескую базу — Гурьев».
Фрунзе был доволен победой. Перед отъездом из Гурьева он писал старой знакомой, с которой не виделся много лет: «Несколько слов о себе. Я женат: моя жена — сибирячка; детей у нас нет. Начиная с своего бегства из Сибири (март 1916 г.), непрерывно варюсь в сутолоке общественной жизни на самых различных амплуа. Последнее время специализировался на военном деле и, как видите, состою ныне командующим фронтом, сделав «некоторую карьеру». В общем же и целом, пожалуй, остался такой, каким и был».