— И сможем есть сосиски с хлебом каждый день? — расплылся в улыбке Крендель.
— Даже кое-что повкуснее, — пообещал Шеф.
— Сосиски с картофельным пюре? — причмокнул Крендель.
— Ещё вкуснее.
— Может быть, мясные тефтели и ванильное мороженое с шоколадным соусом? — размечтался Крендель, просияв от радости.
— Будете меня слушаться — получите всё, что пожелаете, — сказал Шеф.
— За сосиски я на всё готов, — оживился Крендель. — А что мы будем делать?
— Одалживать деньги, — ответил Шеф.
— А-апчхи, в самом-чхи-деле? — чихнув, спросил Ниссе Чих. — Ты это серьёзно — про одалживание денег? На таком не разбогатеешь!
— Мы будем одалживать, а возвращать не станем, — объяснил Шеф.
— Никогда не надо брать в долг, — сказал Крендель. — Так меня учила фрёкен Сталь в начальной школе.
— Может, ты не хочешь есть сосиски с картофельным пюре? — спросил Шеф.
— Хочу, — вздохнул Крендель.
— Вот это здорово! — обрадовался Густаф Гейер.
— Тогда придётся брать в долг, — сказал Шеф. — Этому я научился у фрёкен Сталь в начальной школе. Помните, как она учила нас решать примеры?
И Шеф вывел пальцем на пыльном столе:
— Вычесть два из одного нельзя, — сказал он. — Что же делать? Верно: надо взять в долг из двадцати — тогда всё получится.
— А-апчхи, точно! — чихнув, сказал Ниссе Чих. — Так нас учили в школе.
— Вряд ли кто в Гдеугодно согласится одолжить нам денег, — вздохнул Крендель.
— А мы не станем спрашивать, — сказал Шеф. — Пожалуй, сегодня ночью и начнём.
— Хорошечки, — оживился Густаф Гейер.
— И у кого же мы возьмём в долг? — спросил Крендель.
— У того, у кого водятся денежки, — объяснил Шеф. — Вот хоть у нашей старой учительницы фрёкен Сталь. Наверняка у неё дома денег полным-полно.
— Это вряд ли, — возразил Крендель. — Фрёкен Сталь — женщина разумная и, поди, хранит свои сбережения в банке.
Шеф сердито зыркнул на него.
— Вот мы и поглядим, — процедил он сквозь зубы. — А если не найдём денег у жителей Гдеугодно — отправимся за ними в банк. Денежки-то нам ох как нужны. Ну, кто готов по доброй воле отправиться сегодня к фрёкен Сталь?
— Ни за-а-апчхи-что! — решительно отказался Ниссе Чих. — Ни за что! Я её страсть как боюсь.
Густаф Гейер и Крендель Петерсон тоже замотали головами.
Лицо Шефа побагровело.
— Трусы! — заорал он. — Не желаю иметь с вами дела!
— Сам иди к фрёкен Сталь, — предложил Крендель.
— Я? — возмутился Шеф. — Я же…
И он ткнул пальцем в надпись на футболке.
— Шефу полагается думать и разрабатывать планы, — заявил он. — Итак, спрашиваю в последний раз: кто пойдёт к фрёкен Сталь, чтобы одолжить у неё денег?
Крендель покосился на Густафа Гейера. Густаф Гейер покосился на Ниссе Чиха. И все трое исподлобья посмотрели на Шефа.
— Что ж, тогда посчитаемся, — решил тот. — Эники-беники ели вареники — эники-беники-клёц!
Его указательный палец остановился на Ниссе Чихе.
— Мне нельзя выходить из дома по ночам! Я боюсь темноты! И собак тоже боюсь! И фрёкен Сталь! — завопил Ниссе Чих и от волнения даже перестал чихать.
— Я главарь банды, и я тебе приказываю, — рявкнул Шеф. — Вы же обещали мне повиноваться.
— Это, апчхи, невозможно, — упёрся Ниссе. — Совершенно невозможно. Я не знаю, где она хранит кошелёк.
— Может, под подушкой в спальне? — подсказал Крендель.
— Вот тогда сам иди и проверь, — захныкал Ниссе Чих. — А вдруг она проснётся, когда я войду?
— Если прокрасться тихонько — не проснётся, — сказал Шеф. — Мы же лучшие в мире грабители, не забывайте об этом!
— Всё равно, апчхи, не пойду, — продолжал бубнить Ниссе Чих.
Но Шеф сделал вид, что не слышит.
— Увидимся вечером, — сказал он, пропустив его причитания мимо ушей. — И не попадайтесь на глаза нашему старому приятелю Лассе Принципу! Иначе вам не поздоровится. А как одолжим деньжат, уедем отсюда далеко-далеко и повеселимся на славу. Ну, теперь мне пора домой, мама, поди, заждалась меня к ужину. У нас сегодня блины с брусничным вареньем.
— Везёт, — вздохнул Крендель, — для кого-то блины пекут. А вот меня никто ничем не угостит.
Шеф, Ниссе Чих и Густаф Гейер ушли. Крендель остался один. Продолжая жалеть себя, он поплёлся по улице, не замечая, что кто-то идёт ему навстречу.
— Кристен!
Крендель уже и забыл, что его когда-то так звали. Много лет его никто так не называл. Он вздрогнул и остановился — перед ним была фрёкен Сталь!