– Про тебя мне понятно. Как мой брат оказался в вашем преступном синдикате?
– Очень просто. Мы с ним дружили, и как-то он пожаловался мне, что дела идут плохо. Большая конкуренция среди тех центров и автосалонов, дают мизерную прибыль, а дети подрастают и расходы увеличиваются. К тому же, они ждали с женой третьего ребёнка.
– Что ты сказал? – Томашевский вскочил на ноги.
– А разве в полиции тебе не сообщили об этом? Ведь они наверняка должны были делать экспертизу.
Эльдар закрыл лицо руками и снова опустился в кресло.
– Я не видел экспертизы и заключения патологоанатома тоже. Я так и не был больше в полиции. Задействовал связи, чтобы затребовать разрешение на скорейшее захоронение тел и узнавал дистанционно о ходе расследования ДТП.
– Извини, я понимаю, что тебе больно узнать эту новость. Марина была на втором месяце беременности, когда у нас начались первые неприятности в делах. Местный авторитет неожиданно накрыл наше налаженное дело и потребовал, чтобы теперь все дела велись только через него, естественно, что он будет снимать все сливки. Но мой брат не привык работать на кого-то, да ещё даром. И потому срубив самую большую ставку, стремительно покинул Кимберли. Но… – мужчина немного помедлил.
– Что, но?
– Его убили, едва он прилетел в Москву.
– Ничего не понимаю, а вы тут оказались причём, если в последней афере виноват твой брат?
– Потому что через неделю после его смерти, домой к Олегу, у которого после развода временно поселился и я, приехал курьер.
– — Курьер?
– Да, и привёз нам посылку от моего безвременно почившего брата.
– И что в ней было?
Мужчина усмехнулся и подошёл к сейфу. Открыв его, извлёк бархатный чёрный мешочек и положил на стол перед Томашевским.
– Что это? – Эльдар внимательно посмотрел на мужчину.
– Открой и сам увидишь.
Томашевский взял мешочек в руку и, потянув тонкие нити завязки, перевернул его на ладонь. Когда убрал тканевую упаковку в сторону и взглянул на содержимое своей руки, почувствовал, как обжигающий холод пробежал по его спине.
Перед его взором лежали десять огранённых алмазов. Бесцветные, скорее прозрачные драгоценные камни классической овальной формы идеальной чистоты, без посторонних вкраплений. Они переливались на его ладони под сенью искусственного освещения, царившего в комнате потрясающей проникновенной игрой света в каждой грани.
Он аккуратно провёл по ним пальцами и снова поднял глаза на мужчину.
– И во сколько оценены эти камни?
Камышев улыбнулся.
– Даже тебе такая сумма не снилась. Это редкий вид алмаза.
– Значит, это и есть те камни, из-за которых погиб мой брат?
– И мой тоже. Только это половина всех камней, которые нам передал курьер.
– Что ты сказал?
– Что слышал. Потому что вторая половина осталась у твоего брата. Мы разделили их пополам, как только курьер уехал. Держать их вместе было опасно, да и пребывать в одной квартире тоже. Я переехал на съёмное жилье, а твой брат, забрав детей и жену, отправился на юг.
– Как ты не боишься хранить всё это в кабинете просто в сейфе?
– А, по-твоему, я должен их отнести в ячейку Сбербанка России?
– Да, ты прав, глупый вопрос. И где же вы собирались реализовывать эти камни? Здесь на территории страны?
– Ты видимо шутишь. Здесь нет никого, кто бы заплатил за них такую сумму. Мы нашли покупателя на Ближнем Востоке, который должен был сам приехать сюда и забрать камни, после того, как деньги бы поступили на наш банковский счёт. А потом мы собирались по очереди с твоим братом покинуть страну и переехать на Бали.
– И дети тоже?
– Да. Новые документы были готовы. И я собирался сделать это первым, чтобы обосноваться на месте и подготовить дом, чтобы Олег с семьёй могли переехать туда. Но когда я узнал, что случилось с твоим братом, решил пока затаиться и отложить продажу камней и поездку хотя бы на месяц. К тому же клуб не хочется бросать. Мне пообещали деньги за него только через две недели.