Мысли о желанной женщине заставили нахмуриться, вспоминая её яростное заявление о любви всей её жизни и о слащавом красавчике, который томно улыбаясь, смотрел на него с фотографии, трепетно хранимой Оболенской в своей гостиной.
Ну что ж, раз выбор сегодня был невелик, он решил найти в зале кого-то, кто скрасит его вынужденное одиночество этой ночью. Уловив на себе взгляд знойной брюнетки, стоявшей у бара, он сделал ей небрежный жест рукой, приглашая её за свой столик.
Малышка зазывно покачивая бёдрами в узком платье алого цвета, двинулась в его направлении и, опустившись с ним рядом за столик, улыбнулась своей широкой и ослепительной голливудской улыбкой. Приблизилась к его лицу, чувственно прикусывая губы и опустив руку вниз, нежно провела ладонью по его ноге.
Томашевский отметил для себя сразу же всё то, что было в этой кукле сделано за немалые деньги и очень искусными руками пластического хирурга. Но для того, зачем он позвал её к себе, этой искусственной подделки натуральной красоты будет более чем достаточно.
Он положил перед ней на стол свою визитку и магнитную карту-ключ от номера в отеле, который удерживал за собой уже две недели после возвращения в город.
Когда Воропаев вернулся за столик, Томашевский провёл по лицу девушки пальцами и, вызвав одного из охранников, отправил объект своего вожделения в сопровождении секьюрити ожидать его в гостиничном номере.
Воропаев с улыбкой смотрел вслед удаляющейся девице и, разливая Мартини по бокалам, наблюдал за Томашевским.
– Смотрю, ты решил сегодня окончательно расслабиться и не только с помощью алкоголя.
– Ты прав. Мне сейчас нужна женщина и достаточно искусная в постели.
– Думаю, эта малышка тебя удивит сегодня, – Воропаев улыбнулся.
Томашевский усмехнулся.
– Посмотрим.
– Как вино?
Эльдар сделал глоток дорогого Вермута из бокала и удовлетворённо кивнул головой.
– Годится. Намного лучше той дряни, которую я пил до этого. Откровенно говоря, я не привык… – Эльдар резко замолчал, заметив напротив себя за столиком группу молодых людей, которые пока сам не понимал, почему привлекли его внимание.
Он пытался внимательнее всмотреться в полумрак помещения и в их лица, намереваясь рассмотреть только одно из них, которое как ему показалось, он отлично знает.
– Что с тобой? – Воропаев, заметив его пристальный взгляд, тоже обернулся и посмотрел в сторону молодых людей за столиком, напротив.
– Сейчас, Саша. Извини… – Томашевский не отрывал взгляда от соседнего столика.
– Да, на кого ты там смотришь? – Воропаев тоже весьма заинтересовано взглянул на объект пристального внимания Томашевского.
Эльдар откинулся на спинку кресла и хищно улыбнулся.
– Увидел знакомую… – он не отрывая глаз, наблюдал за Оболенской, которая что-то оживлённо рассказывала своим собеседникам.
– Красивая… Ты с ней знаком? – Воропаев кивнул в сторону Стефании.
– Да, и очень хорошо… – Томашевский провёл пальцами по царапине на своей шее. – Слишком хорошо знаком.
– И как она?
– Что ты спросил? – Эльдар, наконец, оторвался от созерцания образа Оболенской и посмотрел на друга.
– Я спросил, как она?
– Никак.
– То есть?
– Потому что не знаю.
– И это говоришь мне ты? – Воропаев громко рассмеялся.
– Представь себе… – Эльдар сделал большой глоток Вермута из бокала и снова перевёл взгляд на Оболенскую. Он едва не сорвался с места, заметив, как один из парней провёл рукой по её спине, и принялся нежно поглаживать её обнажённое плечо. – А это ещё что за слизняк? – он поднялся на ноги, но Воропаев снова усадил его на место.
– Тихо, тихо, остынь. Только драки для полного счастья не хватало сегодня. Угомонись. Пусть отдыхает. После поговоришь с ней.
– Может ты и прав… – Томашевский снова опустился на диван.
– Дар, может, лучше пойдём домой?
– Нет. Я хочу досмотреть этот спектакль до конца. Потому что она мне только вчера говорила, что у неё большая и светлая любовь, живущая и без устали работающая Нью-Йорке. А сегодня она позволяет какой-то субтильной личности обнимать себя столь откровенно у всех на глазах, несмотря на то, что передо мной строила недотрогу.
– Да, ладно тебе, Эльдар, оставь изводить себя. Бабы все одинаковые. Сегодня клянутся тебе в вечной любви и тут же изменяют с кем-нибудь кто ближе и удобнее.
– Ты прав. Мои бывшие жёны именно так и делали. И я собственноручно вышвыривал их из дома, предварительно отделав, как следует и их самих и их любовников.