– Нас засосет топь, – промямлила Марина, и уже встревожено, – Может задрать медведь!
Она оглянулась на Андрея, тот кивнул в ответ:
– В это время они злые, потому что только проснулись и хотят есть. Вообще медведи питаются ягодами и кореньями, по осени рыбой, но весной, – Андрей поджал губы и покачал головой, – весной, для настроения, медведю нужно сожрать мяса, лучше путника, а еще лучше, близ ручья, чтоб сразу умыться.
Марина едко улыбнулась:
– Твое дурное чувство юмора поднимает настроение.
По правде сказать, безлистный лес не казался таким уж жутким. Голые деревья пропускали много света, а ручеек звенел мягко и беззаботно. Ребята снова погрузились в молчание. Идти было неудобно, всюду валялись скользкие ветки, а торчащие коряги норовили хватануть за штаны. Студенистая грязь подрагивала от каждого шага.
– Левее от ручья и справа от рощи – так говорилось в репортаже… – спустя какое-то время сказал Андрей, – Я не знаю, Богдан, мы же в лесу – тут всюду роща.
– Взгляните, – Богдан остановился и указал вглубь леса.
Среди деревьев возникла плотная серо-серебристая городьба ивняка и хлесткой вербы. Заросли начинались совсем рядом и тянулись на весь видимый скупой простор дремучего леса.
– Ну что? – ребята переглянулись, – Обойдем рощу со всех сторон. Только держимся вместе, – предложил Андрей. Они двинулись без лишних слов. Странная тишина сковала воздух, она будто задушила пространство, обвила мягкими лапами деревья вокруг себя, укутала полотном землю и застыла в дремучем лесу. Марина знала, прекрасно знала, откуда берется столь неестественная тишь; о, любой простак знает такие вещи. Что-то дробью застучало над головой, Марина вздрогнула, но это был лишь дятел. Богдан шел быстро и, по топи, девочка едва поспевала за ним. Заросли вились замысловатым узором, вплетаясь все глубже в лес, так что вскоре ребята были уже далеко от ручья.
– Вы слышали? – Марина вдруг остановилась, звук повторился, знакомый и пугающий,– как будто лязгнула цепь? Это там! – они двинулась дальше и вскоре – вот оно – среди деревьев показался дом. Это была крепенькая, но старая хижина с торчащей паклей и крышей, поросшей мхом. Рядом ютилось крошечное подворье – дощатый сарай, приземистые строения чуть поодаль и будка для резвого цепного пса с серым хвостом-колечком. Собака вела себя неспокойно, туда-сюда перебегая на цепи. За сеткой гуляли куры.
– Это оно, логово ведьмы? – прошептала Марина.
– Похоже на место из репортажа.
– Ребят, – Богдан повернулся к остальным, – давайте не говорить: ведьма, логово и подобное тому.
– Прости.
– Тише! – Андрей потянул брата за рукав, чтоб спрятаться за деревом. Из-за курятника показалась фигура и направилась в сторону дома. Ребята, не дыша, наблюдали за женщиной – на вид ей было лет пятьдесят или больше. Она шла, плавно и низко пронося стопы над землей, словно боялась потерять почву под ногами, но смотрела не вниз, а четко вперед. Ее походка напоминала челнок на волнах, неторопливый, но устремленный. Из-под старенькой серой косынки выглядывали темные волосы. Женщина была одета в высокие сапоги и куртку из плотной ткани, грубые штаны неаккуратно заштопаны кое-где, вся одежда заляпана, на животе виднелись и вовсе подозрительные пятна. Женщина несла что-то в руках, что-то живое. Буро-рыжий комочек…
– Это кошка, – шепнула Марина.
Травница отворила дверь длинного сарая и скрылась внутри.
– За ней! – скомандовал Андрей и все на цыпочках поспешили к сараю. Богдан взглянул на собаку – пес заметил ребят и заерзал на цепи – их взгляды встретились, но зверь не рванулся с места, как ожидалось, а лишь продолжил недовольно махать хвостом. Сарай оказался старый – стены поросли лишайником, будто шкурой – и весь в дырах, так что легко было заглянуть внутрь. Ребята припали к длинной щели. Внутри княжил полумрак. Окно под самым потолком было забито паутиной и пылью, оно не давало света, только благодаря открытой двери ребята могли что-то рассмотреть. Меж тем женщина разложила зверька на длинный верстак и потянулась к полке. На стене сарая было полно разных снастей и приспособлений, что-то лежало, что-то висело на гвоздиках, а некоторые просто торчали из баночек. В основном то были резаки всякого размера и щипцы. Рука травницы гибкой лентой заскользила по инструментам, любовно и бережно ощупывая каждый из них. Снасти были ржавые и тяжелые. Видавшие виды стамески, узловатые тиски и кусачки, проржавевшие пилы, тесаки и ножи, топорик в зазубринах, ножовки, наждаки – все старое и неухоженное. Женщина двигалась быстро и точечно, так плавны, так умелы и ловки, но при этом на удивление несвободны были ее действия, что напоминали обряд.