Иоанн воодушевился:
– Чудесно, прекрасно! Кто это – Дима?
– Мой подопечный. Ты сам нас недавно познакомил.
– Ах, верно. Пусть приступает завтра же утром, – отец попытался поймать женин взгляд, – Как у тебя с ним?
– Хорошо, очень даже! – Женя добавила убедительности в голос, чтоб скрыть маленькую ложь. На самом же деле Дима был ленивым, некудышным пустобрехой и они не прочли ещё ни единой главы из писания. Иоанн тут же пристально посмотрел на нее, Жене показалось, что он почуял обман, она лихорадочно сглотнула назревший, сухой ком и подняла глаза на отца, чтоб выдержать его взор. В конце концов, не так уж сильно она врала, пусть и не выносила подопечного, но отношения у них крепли. А Библия – тут нужна тонкость.
Женя иначе представляла себе встречи с подопечным. По идеи, они должны были видеться несколько дней в неделю и беседовать о боге, милосердии, ценности жизни, читать библию и обсуждать притчи. На деле же, вечерами она помогала ему застилать полы в маленькой квартире, в которой он жил, съехав из общежития, двигать мебель, мыть окна и посуду и слушать его несносные жалобы. Женя каждый раз пыталась заговорить о боге, но беседы вяли, как и интерес в глазах Димы – она не настаивала, как и говорил диакон, с такими вещами нужна деликатность, настойчивость лишь вредит. И, хоть осознавать это горько, Женя была рада, что тема не клеилась – слова библейских учений застревали у нее посреди глотки и жесткими щепками царапали горло. Она знала, почему так происходит и это печалило, впрочем, как и то, что Дима был ленив, самовлюблен, на редкость амбициозен для бывшего зависимого и довольно требователен. С семьей он порвал отношения давно, и, по условиям церкви, не должен был знаться с прежними друзьями, другими словами, знакомых у Димы почти, что не было. Женю он воспринимал, далеко не как наставника, а, скорее, как трутня для своих целей. Она помогала ему обжиться и подыскать работу, к которой он был крайне придирчив, поэтому тут выходили сложности. Вскоре Женя поняла, что молодой человек не просто не может найти дело по душе, а в корне отвергает мысль, что придется трудиться и подчиняться общим правилам вопреки его честолюбивым желаниям о красивой жизни. Проще говоря, Дима на мог пойти на работу, потому что там пришлось бы работать. Женя не чувствовала ничего высокодуховного, вроде удручения или смятения, Дима со всеми его запросами, попросту выводил ее из себя. Тем не менее, она хорошо помнила, что сама вызвалась взять подопечного и уж никак не могла подвести отца. Поэтому, вечер за вечером, Женя упорно ходила помогать Диме с ремонтом, работой, домашними делами, слушала, как он канючит и жалуется на жизнь. Средь его жеманной болтовни она невзначай и вкрадчиво взбалтывала что-нибудь библейское в надежде исподволь заронить хоть семя христианских помыслов. Она уже пожалела, что предложила Диму на место звонаря, ведь со всей его неизгладимой ленью он вряд ли захочет бить в колокола, но Жене так хотелось угодить Иоанну, что она не успела подумать о согласии подопечного.
– Опять эта коричневая рубашка, – протянул Дима вместо приветствия.
– И чем она тебе не угодила?– Женя вошла в узкую прихожую, оценивая взглядом объемы работ, что еще остались по ремонту. Похоже, без нее Дима вообще не утруждался.
– Если в миру девушка будет носить мужскую одежду, про нее станут говорить нехорошие вещи, – назидательно проговорил Дима, – А вам, церковникам, можно и нее такое.
– Не важно, что на мне, лишь бы не голая.
– Да уж, спасибо.
Такие препирательства лежали в основе их с Димой общения. Недавно Женю осенило, что не только от подопечного она ожидала куда большего рвения, но и сама, в своих представлениях о наставнике, должна быть другой. Она должна бы с блеском в глазах пересказывать библейские притчи, мастерски и красноречиво извлекая оттуда мораль, смотреть на Диму взглядом любви и умиротворения, самоотверженно двигать его мебель, памятуя, что Иисус терпел и всем велел. В их встречах должно быть больше духовности. И обеспечить духовность должна была именно она. Женя поморщилась, поняв, что же с ними не так – по задумке, она должна встречаться с подопечным ради его внутреннего выздоровления. Она же пошла на это, чтоб подольститься к отцу.
Женя прошла в светлую, но пыльную комнату. Кое-какая мебель была сгружена к дальнему углу, освобождая стены для обоев, остальное уместилось на балконе.
– Вижу, ты не продвинулся без меня,– в словах Жени явно читался упрек.
– Я потянул спину в прошлый раз, когда двигал диван. И дал себе отдохнуть немного, не рваться же на этом ремонте.