Сашка промолчал, но отец и не ждал ответа, он продолжил:
– Тебе Анжелика, конечно, этого не сказала, зато ответила мне. – Иоанн для убедительности кивнул, – Да, ответила безмолвно, подспудным умыслом между глупых выкриков. И ответ был таков: я не нуждаюсь в твоей опеке. К превеликому сожалению, есть люди, которым тесно среди общих устоев – это еще не значит, что они плохие или хорошие, но определенно значит, что им придется тяжело. Разбить старое легко, сложно создать что-то стоящее на пустом месте. Отвергая мои условия, Анжелика отрекается и от границ допустимых поступков, стало быть, требует самостоятельности, не имея почвы под ногами. Думаю, не один десяток шишек ей предстоит набить, покуда не выстроит свой мир.
– Так зачем ты ее отпустил?
– Потому что больше не в силах терпеть ее выходки. – Иоанн развел руками на такую очевидную причину, – Она взрослеет и подковырки перестают быть безобидными. Пусть живет сама, так проще разглядеть, какой груз тащат за собой ее художества и шалости.
– Ты же противоречишь себе, отец! Подумай, теперь, когда ей некуда идти, Лика лишь обозлится, лишь уверится в том, что ты неправ и несправедлив – это не поспособствует принятию верных решений, не наставит на верный путь.
– Думаю, обойдется.
Сашка вновь вспылил:
– Что за черт! Как такое может обойтись!? Ты хоть интересовался, где она сегодня ночевала?
Иоанн подался вперед и грузно оперся ладонями на стол:
– Не стоит разыгрывать излишнюю горячность и разбрасываться руганью, Александр! Я тебя послушал и не нашел ничего вразумительного в этих речах. Так что незачем подсовывать мне свое недовольство – я не привык отчитываться перед каждым поперечным. А то, что до сих пор терплю беседу в повышенных тонах, лишь дань моего к тебе расположения, но впредь,– отец с нажимом произнес последние слова,– впредь семь раз подумай, прежде чем лететь ко мне с разборками. – Иоанн умолк и слова медленно растаяли в тишине флигеле, впитываясь в распаленные умы. В назидание он добавил: – Никогда не ставь под сомнения мои решения, а лучше подумай об их истинной ценности.
Сашку не устроило то, как окончился разговор. Он понимал, что беседа могла сложиться иначе, будь он чуть спокойней, чуть тише. Но в сложившихся обстоятельствах держать себя в руках не представлялось возможным.
–Тебе все ясно, Александр?-
– Ясно,– выцедил он сквозь зубы.
– Ответь внятно, будто сам в это веришь.
Сашку уже трясло от гнева.
– Да. Мой. Патриарх.
– Теперь вынужден попросить тебя уйти.
– У тебя, отец, входит в привычку всех выгонять!
Отец был несгибаем, как всегда. Настырное, упрямое нежелание взглянуть на ситуацию под другим углом. Минуту назад Сашка злился, но сейчас чувства были притуплены, задушены. Это вернулась всеобъемлющая, глубокая болью – почти скорбью – утраты, словно внушительный кусок души вырвали с мясом и полощут на глазах толпы. Если уж на чистоту, дела Лики не так сильно затрагивали его, как он пытался продемонстрировать отцу. Все мысли занимала Регина. Сашка сбежал по ступеням флигеля на узкую дорожку монастыря, но пошел не прямо, к боковым воротам, а вправо, туда, где был парадный вход. Он больше не мог ходить через боковые ворота, ведь они вели на кленовую аллею. Там они гуляли с Региной. Скосив переднее колесо, сиротливо притулившись у арки парадного входа, стоял мотоцикл. Сашка прошел мимо, даже не взглянув на него. Больше не было сил кататься на нем, ухаживать, мыть, прятать под навес от дождя и пыли – Сашка больше не любил его, почти ненавидел. Стоило схватиться за руль, как воздух тут же пах Региной, а спина ожидала, что она прижмется сзади. Сашка решил проветриться, пошел к Кириллу пешком, через полгорода, но это не расстояние, учитывая размеры городка. Собственно говоря, Регина выдрала из его жизни и неспешные прогулки, и колокольный перезвон, и утренние лучи солнца, даже Леопольда. С Леопольдом больше всего жаль! Но к деду идти было совсем невозможно, хоть Сашка наверняка знал, что не встретит Регину там – сама она не станет навещать старого брюзгу, но видеть сейчас старика было непосильно. Сашка не навещал его уже несколько дней, бедняга Леопольд, наверное, зарылся в своих теплицах.
Чтоб не думать о Регине, а, заодно и о том, какой же он разнесчастный, Сашка сосредоточился на предстоящем разговоре с диаконом. Прикидываться блаженным придурком, чтоб в тихую обчищать церковное хранилище – это да! Бесстыжий человек с которым стоит держать ухо в остро, так что сердечные страсти лучше оставить на потом.