– Стой, Леопольд! – Сашка должен завладеть волосом во что бы то ни стало, – Подкати поближе.
– Чего тебе? – дед не двинулся с места. Он стоял у изножья, рукой не дотянуться. Так, чтоб незаметно, Сашка подвинул ногу ближе к коляске, хотел зацепить желанную завитушку. Если б дед хоть немного сдвинулся ближе, волосок мог бы прилипнуть к постели, не отводя взгляда от заветной цели, Сашка проговорил:
– Чуть поближе, дед, у тебя там что-то… Не могу разглядеть.
Только бы Леопольд не проследил за взглядом, не раскусил замысел, иначе он расхохочется, пустится в едкие шутки и улизнет вместе с волоском, тогда прощай мечта.
– Ты чего какой странный? – Леопольд катнулся вперед буквально на треть шага, кресло соприкоснулось с одеялом, Сашка в тихую прижал волос ногой.
– Я хотел рассмотреть твое лицо, дед.
Старик отшатнулся:
– Врешь, собачий сын! Глаза блестят, как у помешанного!– дед резко замолчал, но скошенная гримас еще выражала негодование. Сашка смотрел ему прямо в лицо, не отвечал, на самом деле ждал, чтоб дед убрался. И правда, как помешанный.
Старик укатил. Ерзая по койке, пыхтя, Сашка кое-как притянул завиток к ладони. Он был тонкий, невесомый, скользил в пальцах плавно и легко. Шелковистые прикосновения тут же отбросили в безвозвратную даль памяти, боль потери и тоски схлестнулась с еще свежими воспоминаниями о Регине, ее голосе, ее запахе. Сашка медленно накрутил волосок на палец и стянул колечко в зажатый кулак. Что-то прошибло внутри, словно распахнулся бездонный колодец страстей, оттуда махом грянули чувства – их оказалось через чур уж много, чтоб выдержать за раз – они стиснули внутренности, засвербили сладко и надрывно, но с горьким духом печали, мучительно, тоскливо взвыли и оборвались, рухнули увесистым эхо и застыли, как стоячая вода. Сашку здорово пришибло этим порывом, он растекся, раскис, понял, что на грани. Еще хоть чуть-чуть, хоть граммулечка этого чувства и он расплачется. Припадок убедительно маячил перед носом, но злоба, что вздыбилась в противовес, еще позволяла не сгинуть в цепкой хватке уныния. Сашка перекатил голову на другой край подушки. Надежно сжимая колтунок в ладони, вот какой мыслью он подбадривала исступленное сознание: раз частичка ее уже здесь, она призовет, притянет…
За эти дни в больнице побывали все, даже те, кого Сашка и не ждал увидеть. Не было только ее, Регины.
17
Этот диакон все время крутился где-то поблизости, но сейчас, вдруг, как сквозь землю провалился. Иоанн прошёлся по флигелю, ожидая Кирилла. У батюшки был гость, он с видом важного свидетеля, сидел на кресле, вполоборота. Иоанн исподволь поглядывал на его исполненное чувством собственного достоинства, лицо. Гость не проявлял нетерпения, хоть и пришлось подождать. Наконец, явился Кирилл:
– Какая-то срочность, батюшка? Мне передали, вы ищите меня.
Диакон говорил в своей манере, благочинно сложив ладони и потупив взгляд. Но что-то мелькнуло в его глазах до того, как он уставился в пол, Иоанн точно заметил новое выражение. Трусливость? Но пока не случилось ничего, что можно было бы бояться.
– Верно, спешка есть, – Иоанн подошёл к своему столу, – Я как можно быстрее хочу выяснить противоречия на счёт тебя, мой дорогой Кирилл. Этот господин, – батюшка указал на толстого мужичка в кресле, того самого, что приходил буянить в бесплатную трапезу: – Он утверждает, что ты много дел понаделал на своём прежнем месте. Будто ты лгун и вор, да ещё порядочный плут в придачу.