Выбрать главу

– Отец, этой драке предшествовало много событий… – начал Богдан, но Андрей прервал его.

– Все правда!

– Зачем ты это устроил? – нахмурился отец.

– Мы с Никиткой не поладили, я хотел его проучить. – Андрей сжал руки на груди и говорил жестко. Никогда раньше он не позволял себе предстать перед отцом не почистив зубы, и уж тем более говорить в таком тоне! Отец тоже заметил это:

– Я не узнаю тебя, Андрей!

– Но это я! – Андрей с вызовом взглянул на него.

– Довольно! – прогрохотал отец и повел рукой в сторону. – Ступайте!

Андрей развернулся и ушел, но Богдан не двинулся с места:

– Ты судишь поверхностно, отец! Да, мы подрались с Никиткой и с Аникиным, но дальше терпеть было нельзя! Курицын измывался над Андреем все это время!

– Никита Курицын? – переспросил отец. – Не тот ли мальчик, что так дружил с Андреем и работал у нас в Бесплатной трапезе прошлым летом?

– Он самый, только…

– Хочешь сказать, Андрей не нашел слов, чтобы уладить размолвку с лучшим другом?

– Именно так! Курицын не понимает слов, он совсем измучил Андрея!

– Возлюби ближнего своего, сын! Ты знаешь, о чем эти слова!?

– Отец, Андрей и так еле дышит, а Курицын провоцировал приступы астмы! Однажды Андрей чуть не задохнулся по его милости!

Отец подался вперед и пробасил:

– Но удушье не помешало ему убежать с краденым телефоном и подраться! Так ли сильно Андрей задыхается!?

– Отец..

– Хватит пустых слов! Поступки говорят за человека!

Отец совсем не хотел слушать! У Богдан внутри защемило от несправедливости! Он хотел закричать – на ум пришло множество слов – чтобы достучаться до отца, но мальчик выскочил из флигеля и только в сердцах пнул камень на дорожке!

Богдан не способен долго злиться, так что в свою комнату он вошел уже спокойным. Страсти осели, оставив легкий налет беспомощности и утомления. Андрей уже умылся и теперь разглядывал себя в зеркало. Под глазами расплылись густые лиловые синяки, нос распух, на лбу ссадина как раз у кромки волос и короста над губой.

– Я как шелудивая свинья! – простонал Андрей. – Но и ты не лучше! – довольным голосом объявил он брату. Андрей снова поскреб грудь, но от этого только сильнее чесалось! Мальчик поторопился расстегнуть рубаху, чтоб посмотреть, что там.

– Ох! – Андрей выпучил глаза. – Шестакову нужно гнать из художественной школы!

Богдан подошел к брату и вгляделся в зеркало из-за его спины. С красной кожи на ребят взирал пучеглазый толстый голубь! Андрей прикоснулся к татуировке кончиками пальцев – воспаленное место горело и жглось!

– Андрей, кожа выглядит очень плохо! Как бы не было заражения! – взволновался Богдан.

– Мммм… – Андрей недовольно сморщился. Он снял рубашку, поправил крестик на груди и снова уставился в зеркало. – С этим ничего не поделать! Не пойду же я к врачу!

– Может, обратишься к Любе? Волонтеров учат оказывать первую помощь!

– С тем же успехом можно отправиться сразу к отцу на исповедь! Ладно. – Андрей достал свежую рубашку из шкафа, – Быть может, первое время она и должна так выглядеть!

Богдан отошел от зеркала и присел на край кровати.

– Странное дело, – медленно проговорил он, – за вчерашний день, да и сегодня тоже, я что-то не припомню, чтоб ты заикался.

Андрей оторвался от созерцания птицы и медленно повернулся к брату:

– Да я все время спотыкаюсь на словах!

Богдан не стал отвечать, просто смотрел брату в глаза, и наблюдал, как тот медленно меняется в лице:

– Точно! – заулыбался Андрей.

– А ингалятор?

– Вот он. Но я уже несколько дней… – Андрей округлил глаза. – Богдан, я бежал! Я бежал по коридору, а потом подрался! Я свободно дышал! – Богдан поймал взгляд Андрея и мальчики рассмеялись от радости. – Я даже танцевал! Это значит, что моей астме конец?

– Не знаю. Разве такое может быть?

– Это значит, я наконец-то смогу исполнить свою мечту! – возликовал Андрей.

– Какую мечту?

– Я хочу научиться танцевать казачок!

22

Разве Андрей мог когда-нибудь подумать, что станет списывать домашнюю работу у Мишки Герасимова!? Ересь, бред, несусветная чушь! Однако… Никогда не стоит зарекаться, и вот сейчас мальчик лихорадочно переписывал в тетрадь примеры по математике, впрочем, стараясь не изменять своим завиткам.