Я мчалась вперед, и одна мысль билась в голове в такт шагам: я постучу и уйду, я постучу и уйду.
Едва касаясь ступеней я взлетела по лестнице и четыре раза быстро ударила костяшками пальцев по дереву двери. Тук-тук-тук-тук. Теперь медленно досчитать до десяти и спускаться.
Я не сразу осознала, что дверь открылась, и силуэт Филиппа вырисовывается на фоне расцвеченной огнем камина стены. За два дня я настолько утвердилось в мысли, что погибший контрабандист и есть тенор Филипп, что сейчас я стояла и смотрела, не веря своим глазам.
— Незнакомка? Хм. Ты не желаешь войти?
Я переступила порог и остановилась. Мои планы на вечер были ясными и определенными: постучаться в пустую комнату, спуститься по лестнице, добрести до дома, раздеться и упасть в кровать, плакать и сокрушаться, какая я дура. Теперь я не знала, что делать.
— Что с тобой?
Филипп помог мне снять плащ с сапогами и подал горячее вино. Я обняла кружку руками и бездумно смотрела на огонь.
— Милая, что случилось?
Я отпила глоток и вернула кружку на табурет.
— Ты знаешь, что вчера арестовали трех контрабандистов?
— А четвертый упал в пропасть. Да, весь город гудел, что сцапали местную легенду, Пита и Фила.
— Именно. Погибшего звали Фил. Понимаешь?
Он шумно выдохнул, сгреб меня и посадил к себе на колени. Уткнувшись ему в плечо, я глухо жаловалась:
— Я думала, что это ты. Я думала, что это ты возил чернецы и драконовы семена. Что это ты лежишь на дне пропасти. — Я начала всхлипывать.
— Тш-ш-ш... Я живой. Я никогда не стал бы связываться с такой дрянью, поверь мне.
Я вздохнула. Мы оба храним тайны, мы нигде больше не можем узнать что-то один о другом. Нам остается только верить друг другу.
— Расскажи, что ты возишь?
— Снимешь маску — расскажу, — весело отозвался он. — Я никогда не возил ничего запрещенного, ничего такого, что не стали бы продавать честнейшие торговцы в открытой лавке напротив столичной мэрии. Милая, ты выглядишь так, что тебя хочется завернуть в одеяло и уложить спать, вместо... м... прочих времяпрепровождений.
От этого напоминания я резко выпрямилась и уперлась руками в его плечи.
— Что ты делал в борделе?
— Что?!
— Вот я и спрашиваю — что? Объяснишь?
— Я-то объясню. А ты объяснишь, как ты об этом узнала?
Хм. Об этом я не подумала. Взгляд Филиппа стал серьезным. Медленным шепотом он спросил:
— Что ты делала в "Дикой козочке"?
— Ничего я там не делала! Я просто знаю, что ты там был.
— Милая... — его взгляд стал напряженным, губы сжались в нитку, и после паузы он тихо спросил: — Кто ты? Чем ты зарабатываешь гольдены?
— О боги... Нет, я не работаю в "Дикой козочке", я не одна из девочек мадам... демоны, я не знаю, как ее зовут. Я никогда и никоим образом не продавала себя. — Он тихо выдохнул. — Теперь ты! — я уткнула палец ему в грудь.
— Я очень неудачлив в деньгах, поэтому подрабатываю в "Козочке" тапёром. Я только играю, продажные девицы мне неинтересны. В Длинночь подвизался в "Копыте", но обычно в "Козочке".
— Странно. Разве...
Он прервал меня поцелуем, а когда оторвался, сказал:
— У нас обоих есть тайны. Не спрашивай больше ничего, прошу тебя. Я все равно не смогу ответить, а ты начнешь придумывать невесть что.
— Я и так начну придумывать, — пожала я плечами.
— Полагаешь, у меня фантазия менее богатая? — рассмеялся он. — Сколько я ни всматривался в женщин на улицах Давенрока, я не видел никого, похожего на тебя. Ты появляешься раз в неделю в полночь и исчезаешь ранним утром. — Он провел пальцами по моей шее, плечу, спустился вниз. — Хм, а человек ли ты? Может быть, ты из тех существ, которые, как говорят, проскальзывают к нам из незримого мира?
— В таком случае я украла бы твою душу, зачем бы еще приходили фэйри?
— Ты ее украла, — прошептал Филипп и увлек меня в незримый мир.
* * *
В эту ночь я почти не спала. За завтраком я попросила бодрящего взвара. Господин Сантр ухмыльнулся, но передал распоряжение. После десерта он попросил меня пройти в библиотеку, прежде чем отправляться в мэрию.
— Господин Леон, я понимаю, что у мужчины в вашем возрасте есть определенные желания. Но я хотел бы повторить вопрос, что вас связывает с той женщиной, которую иногда видят у ваших дверей?
— Я не собираюсь на ней жениться, и она об этом знает.
— Многие ли знают о ваших отношениях? Вы представляли ее кому-либо?
— Нет.
Он побарабанил пальцами по подлокотнику.
— Признаться, я собирался подыскать Оливии приличную партию в здешних краях, но пока у меня нет ни одной достойной кандидатуры, а девушка страдает взаперти. Пожалуй, я был слишком строг к бедняжке. Пустоголовые девицы из Давенрокского света ее не приняли. Возможно, она повела себя с ними не лучшим образом, но и у меня самого разрывается голова от их треска, стоит мне постоять рядом с этим "цветником" хоть пять минут. Она, действительно, талантлива, но этот талант для столичных гостиных или по крайней мере для Расфорда. Здесь ее не оценили и не поняли. Так что, я не могу винить Оливию в том, что она не нашла себе в Давенроке компании.