— После вашего возвращения мы будем воспевать вашу храбрость, а сейчас давайте пировать и пить в честь грядущей победы над Лаэраном! — провозгласил Фулгрим.
Врата Феникса распахнулись, пропуская слуг с подносами, нагруженными изысканными блюдами и сосудами с вином.
— Выпьем за предстоящую победу! — крикнул Фулгрим.
5
Сбиты
Следуем за «Огненной птицей»
Храм Искушения
Штурмкатера и «Громовые ястребы», поднявшиеся в воздух над последним из лаэранских атоллов, составляли одну из самых больших армад, когда-либо применявшихся в течение всего Великого Крестового Похода. В последних лучах заходящего солнца с уже захваченных атоллов взлетело девять сотен кораблей, время вылета и курс следования для каждого был рассчитан самим примархом, чтобы новая атакующая волна подходила к цели в точно назначенное время.
Истребители и бомбардировщики с завыванием поднимались в воздух в облаках коралловой пыли и реактивных газовых струй, а следом за ними поднимались штурмкатера и «Ястребы». В несколько минут небеса над всеми атоллами заполнились темными хищными силуэтами, которые кружили подобно вороньим стаям, готовые к выполнению своей убийственной миссии. По сигналу с орбиты корабли разом изменили курс и по безоблачному синему небу устремились к своей жертве.
Фулгрим стартовал с палубы «Гордости Императора» на «Огненной птице» — боевом судне, спроектированном и построенном под его личным руководством в оружейных мастерских флагманского корабля. Размах его крыльев был больше, чем у обычного штурмкатера, их стреловидные плоскости были изящно приподняты, а слегка опущенный нос придавал кораблю сходство с хищником, готовым закогтить жертву.
«Огненная птица» ворвалась в атмосферу Лаэрана, и ее крылья окутали языки призрачного пламени, осветив тьму, словно комета.
Внутри штурмкатера Соломона все металлические части блестели позолотой, а почти все свободные поверхности были заняты мозаичными картинами победных сражений воинов Легиона бок о бок с Лунными Волками. Солдаты в серо-стальных доспехах были изображены вперемежку с пурпурно-золотыми Детьми Императора, и Соломон, глядя на дрожащую и качавшуюся перед ним картину, внезапно ощутил укол сожаления о былом товариществе.
— От этого становится только хуже, — произнес Гай Кафен, заметив беспокойство Соломона.
— Спасибо! — крикнул он в ответ. — Я просто стараюсь не думать о стене заградительного огня, сквозь которую придется пролететь, прежде чем мы доберемся до этого проклятого атолла.
Рев двигателей, несмотря на действие фильтров шлема, заглушал почти все прочие звуки. Треск взрывов казался далеким и неясным, бронированный корпус штурмкатера обеспечивал отличную защиту от снарядов, и все же каждый из воинов хорошо знал, какую опасность они представляют.
— Мне это не нравится! — крикнул Соломон. — Я терпеть не могу полагаться на судьбу при высадке на поле боя, когда обстоятельства выходят из-под моего контроля.
— Ты уже не раз об этом говорил, — заметил Кафен. — И когда мы летали на штурмкатерах, и когда ездили на «Рино». Но в данных условиях нам пришлось бы научиться ходить по воде, чтобы добраться до места.
— И вспомни, что случилось с ударной группой на Атолле-19, — ответил ему Соломон. — Корабль едва не разбился вдребезги о скалу! Слишком много хороших воинов погибло в пламени еще до того, как они получили возможность испытать свою боевую удачу.
— Боевую удачу? — насмешливо переспросил Кафен, покачивая головой. — Клянусь, иногда после твоих разговоров об удаче и богах войны мне кажется, что пора поставить в известность капеллана Чармосиана. Мне все это нравится не больше, чем тебе, но ведь для нашей безопасности приняты все возможные меры, не так ли?
Соломон кивнул, признавая правоту Кафена. Лорд Фулгрим, понимая, что весь флот должен разделить с Астартес честь покорения Двадцать восемь — три, позволил подняться в воздух армейским истребителям, чтобы уничтожить самые активные батареи обороны лаэров.
Теперь большая часть противовоздушных орудий защитников атолла превратилась в груды развалин, но несколько огневых точек еще оставались в сохранности и продолжали сопротивление. Соломон перевел взгляд на длинные ряды сидений пассажирского отсека, чтобы определить, какое впечатление их беспокойный перелет оказал на воинов. К своему немалому удовольствию, он увидел, что люди спокойны, как если бы это был обычный тренировочный вылет.