Выбрать главу

Около двенадцати часов дня в принадлежавшем ему банке обозначились два еврея. Почему еврея? Да потому что выглядели они так, будто сбежали с карнавала или праздника Песах, когда эта, прости Господи, чрезвычайно многочисленная нация, вспоминает исход иудеев из Египта. Ермолки, окладистые темные бороды, практически закрывающие лицо целиком и белые рубахи под чёрными сюртуками. Прошли эти двое в помещение, остановились напротив кассирши Людочки, добросовестно отсчитывающей деньги очередному клиенту, и с криком: "Всем не двигаться, это ограбление!" принялись тыкать в лица  окружающим самыми, что ни на есть, подлинными пистолетами. Впрочем, истины ради, нужно признать, голосил один. Второй просто молча поставил дуло Людочке промеж глаз, отчего кассирша, баба дородная, при желании способная завалить быка одним ударом в лоб, даже опешила, поразившись такой наглости.

– Сынок, я чего-то не пойму, – постучала тому, что агрессивнее по плечу бабка Маша, пришедшая в банк, чтоб забрать проценты с постоянного пополняющегося из кармана приезжих отдыхающих счета. – Грабют нас что ли?

– Бабуль, тебя конкретно нет, а вот их. – мужик указал подбородком на застывших работников Большого, очень даже, да.

– А, так это Ваську что ли? Его грабь, сынок, на здоровье. Совсем охамел, рожа бандитская, я его анадысь встретила у магазина, так он, падла криминальная, даже не поздоровался. Ты только извиняй, но я как в фильмах, мордой то в пол лечь не могу, потому как замучил радикулит проклятый. Коли лягу, так уже не поднимусь.

– Ничего страшного, бабуль. Мы тут сейчас по-быстрому. Ты поди присядь.

Бабка Маша, восхищаясь воспитанностью современных грабителей, направилась к лавочке, стоявшей для удобства посетителей, походу объясняя присутствующим, что сейчас Ваську скоренько раскулачат и все они пойдут домой.

Самое интересное, охраны в банке не было никакой. Просто Селиванову даже в голову не могло прийти, что кого-то посетит безумная мысль устроить ему вот такой сюрприз. Люди, занимающиеся подобными вещами, прекрасно знали, через банк Большого проходят деньги всех авторитетов, проживающих на расстоянии многих сотен километров от их приморского городка. Самоубийство, конечно, дело возможно крайне занимательно, но в криминальных кругах не очень уважаемое.

– Сколько? – Спросил Васька замогильным голосом, прижимая руку к сердцу.

– Десять мультов. Как с куста. Только это не вся, так сказать, жопа. Потребовали гады проводить их к хранилищу.

В этом месте Селиванов стало совсем дурно. На негнущихся ногах он подошёл к своему излюбленному месту, а именно креслу-качалке, которое чётко ассоциировалось у него с Доном Карлеоне, а на него Васенька, восхищаясь в глубине души данным персонажем, всячески старался походить, и рухнул без сил, уже понимая, что услышит от Хромого.

– Камешек забрали, ироды. Вот так прямо взяли в свои разбойничьи руки и унесли.

Большой налил себе коньяка и выпил, повторяя недавний хамский жест подчинённого. Трандец. Бриллиант, наичистейшей огранки, приближавшийся своей стоимостью к небезысвестному Кохинуру, который украшал на данный момент корону английской королевы, принадлежал местному коллекционеру Бергу Лазарю Моисеевичу и был торжественно передан на хранение в банк Большого по причине опасения  евреем бандитских происков со стороны родственников. Загадкой оставался факт наличия такого сокровища у коллекционера, но в данный момент все это роли никакой не играло. Произошло крайне волнительно событие буквально несколько дней назад. А теперь как быть? То, что грабители явились в образе, соответствующем национальности Берга, выглядело чистым издевательством и однозначно говорило об их истинной цели. Не бабки привлекли их в первую очередь. Не бабки.

Лазарь Моисеевич слыл человеком известным и чрезвычайно уважаемым теми людьми, с которыми Васенька вступать в конфликт крайне не желал. Компенсировать стоимость камня он тоже не мог, при всем  желании. Даже если бы Большой продал  свое имущество, а заодно почку и себя в рабство, все равно нужной суммы у него бы не вышло.

– Суки. – Прошипел Селиванов сквозь стиснутые зубы, совершенно непонятно, к кому обращаясь.

Кто-то слил информацию. Сдал его со всеми потрохами. О новом нахождении камня знал лишь директор банка, сам Васька и, конечно, Лазарь Моисеевич. Вопрос, где искать торчащие уши предателя, отпадал автоматически. Так как, ни Берг, дрожащий над своим алмазом, словно кощей над яйцом со смертью, ни Селиванов, прекрасно отдающий отчёт, что попало в его хранилище, ни с кем о подобном выступлении договориться не могли, оставался Марк Ильич, исполняющий функции руководителя вверенной ему финансовой организации. "Убью, скотину" – подумал Васька, снова поднимаясь на ноги.