Наконец рефери объявил начало боя.
В одном углу ринга появился некий тип, представленный, Вепрем, а во втором – Здоровяк Том. Раздался звон гонга и противники сошлись. Я даже не успела полностью разобраться в расстановке сил, как боец, являющийся, я так понимаю, представителем моего кавалера вдруг нырнул под руку противнику и засадил ему такой смачный хук, что тот улетел назад, выпадая из реальности в стопроцентный нокаут.
- Это п…ц. – сказал Васька, не отрывая глаз от ринга
Несколько секунд стояла гробовая тишина, а потом поднялся бешеный гвалт. По-моему, судя по реакции всех присутствующих, бой должен был сложиться немного по-другому. Здоровяк Том повернулся к кому-то, сидевшему на соседних с нами рядах и, улыбаясь, крикнул так громко, что было слышно каждое слово, даже в таком шуме
- Я же сказал, что убью тебя.
В это момент свет в помещении погас, и началось чистое светопреставление. Орали все: мужики, бабы, официанты, букмекеры. Я растерянно застыла, не соображая, куда вообще двигаться, но почувствовала, как кто-то тянет меня за руку. Надеюсь, кавалер все же сообразит, как нам отсюда выбраться. Непонятным чудесным образом мы двигались в абсолютной темноте, избегая сталкновений с мечущейся толпой ополоумевших людей. Буквально через несколько минут меня выпихнули на улицу через крайне маленькую, явно служебную дверь. Я на мгновение прикрыла глаза, защипавшие после кромешной темноты от электрического освещения стоянки, а, открыв, изумленно уставилась на улыбающегося Разумовского.
- На. – он протянул мне ключи от машины, стоявшей рядом. – Быстро уезжай. Здесь сейчас будет жопа.
- А ты?
Да что ж такое. Когда он рядом превращаюсь в заикающуюся идиоткую
- Я найду тебя, милая. Потом. Сейчас уезжай. Ради бога. Крайне не хотелось бы тебя вот так глупо потерять, в бандитской перестрелке.
Он откровенно издевался. Я схватила ключи и, прыгнув в машину, нажала на газ, удаляясь от места, где творился полный дурдом, и человека, при виде которого такой же дурдом происходил в моей голове.
Уехав одной из первых, я не увидела чрезвычайно занимательной картины . После того, как все-таки включили свет, на ринге все присутствующие могли наблюдать лежащего в позе морской звезды Никиту Сергеевича, в сердце которого торчал огромный кухонный нож.
Пятая глава
Ваське казалось, что его налаженная сытая жизнь превратилась вдруг в тяжёлый грузовой поезд по непонятной причине потерявший управление. Состав несся на полном ходу, грозя вот-вот столкнуться вагонами и слететь с рельс. Все, произошедшее за последние несколько дней, постепенно обретало вид исключительно опасный и чреватый такими серьёзными проблемами, что у Селиванов начинал дёргаться глаз.
Убили Ника. Полностью, целиком, окончательно и бесповоротно. Данный факт настолько поражал своей неправдоподобностью, что Васька никак не мог в него поверить. Эта скотина был такой живучей сволочью, а тут, нате, лежит в морге, словно обычный человек.
—Большой, там этот... - Мишка, заглянувший в дверь кабинета мялся, не зная, как сообщить о посетителе боссу, и уйти на своих двоих.
Васька поднял голову, лежащую на гобеленовой подушке диванчика, который стоял в комнате исключительно для посетителей, и устало поинтересовался.
—Ну, кто? Говори уже.
Хромому не пришлось довести свою речь до конца, потому что, отодвинув его с дороги, словно лёгкую пушинку, в кабинете обозначился Здоровяк Том. Васька даже сел от такой наглости, хотя последние несколько часов лежал, накрыв лоб мокрым полотенцем, потому как голова раскалывалась от свалившихся проблем на части.
—Совсем нюх потерял? Натворил делов, а теперь ещё и являешься, как ни в чем не бывало.
Здоровяк прошёл в кабинет и устроился на широком подоконнике. Таким образом вся комната была у него на виду, полностью исключая вариант подобраться кому-либо сзади.
—Ты зачем, скотина, воткнул нож в Ника?
—Я не втыкал. - Спокойно ответил Том.
—Как не втыкал?! - Селиванов вскочил на ноги. - Всё слышали, как ты ему с ринга про убийство крикнул.
—Так это я имел ввиду бой. Порасспрашивал кое-кого и выяснил, что в случае неверного исхода твой Ник рискует головой. Поэтому так и сказал. Я убил его, но не своими руками. Урода кончили бы те, кто попал на бабки. А нож, это не я. Так что не лепи мне чужие заслуги.
Большой с подозрением уставился на бойца, которого все считали почти что идиотом. А ты погляди ж, оказывается, шестерёнки худо бедно в мозгу крутятся.
—Кто тогда? Это же блин не просто случайный прохожий чихнул! Нож, сука. Понимаешь? Здоровенный такой тесак ровнехонько в сердце.
—А я по чем знаю, - Том равнодушно пожал плечами. - Мало что ли желающих? Кто-то воспользовался ситуацией. Я к тебе чего пришёл. Меня и сестру оставьте в покое. Я уже перевез её в другую больницу в другой город. Так что, прощай. Если что не так, не обессудь.
Васька разглядывал стоящего перед ним гиганта. Вот так вот, Никита Сергеевич, оплашал ты на этот раз. Нельзя загонять человека в угол. Кто-то сломается, а кто-то, как этот, казалось бы, глуповатый бугай, будет рвать зубами, добиваясь свободы.
—Жить то на что будешь, придурок? Ты ж ничего, кроме махалова кулаками, не умеешь.
Здоровяк отлип от подоконника и направился к выходу, обернувшись у самой двери.
—А я отлично вчера поправил положение. Поставил на свой выигрыш. Хороший коэффициент был, прикинь.
Глядя вслед скрывшемуся из виду бойцу, Васька сам почувствовал себя идиотом. Нельзя недооценивать людей. Нельзя.
Большой рухнул в кресло, стоявшее рядом с дорогим, выписанным аж из столицы, дубовым столом, и обхватил голову руками.
—Приветствую.
В кабинет вошёл парень, лет двадцати пяти, может чуть больше. Черноволосый, симпатичный и крайне опасный. Фонило от него новыми проблемами. Васька таких не любил. Это будто посторонний самец забрался на его территорию, собираясь её пометить. Проходной двор какой-то.
—Ты кто такой вообще?
—Я-то?
Гость прошёлся вдоль книжных полок, уставленых всевозможной литературой, которая Ваське и даром была не нужна, но вот такого оформления, в его понимании, требовал рабочий кабинет серьёзного человека. Провел пальцем по нетронутым немного запылившимся корешкам книг, а затем уселся на диванчик, откинувшись на спинку и раскидав руки по подголовнику.
—Я - решение твоих проблем, которых, как говорят, скопилось слишком много.
У Васьки аж зубы свело от раздражения. Вот шакалье. Трындят теперь своими погаными языками, радуясь, что у Большого настали тяжёлые времена.
—Правда? Как мне повезло. Такой крутой? И чем ты поможешь мне?
—Ну, для начала, найду тех, кто ограбил банк. Думаю, нынешнее место расположение камешка Берга волнует тебя посильнее внезапно почившего Никиты Сергеевича.
Селиванов почувствовал, как по спине сбежала капля липкого противного пота. Кто ещё в курсе, интересно. Скоро случайные люди начнут подходить на улице, интересуюсь этим проклятым бриллиантом.
—Не волнуйся. - Чернявый, понимающие улыбнулся, - Мне известно, потому что положение обязывает. Рабочие моменты, так сказать. Так вот, ровно через двадцать четыре часа перед тобой будут стоять люди, посягнувшие на святое. Цена за такую услугу соответствующая.
Гость взял бумагу, лежавшую на столе и написал сумму, при виде которой у Васьки зашлось сердце. В голове активно заработал механизм. Что делать? Интересный незнакомец грабит его прямо среди белого дня, но и выхода другого не видно. Васькины люди пока что никакими успехами похвастаться не могут, а время идёт. Скоро объявится Берг, в надежде насладиться своей драгоценностью.
—Согласен. Только, есть версия, что сработал шустрый воришка, которого пока что в лицо никто не видел. Фартовый, говорят, тип.
Гость кивнул головой, будто и не сомневался в ответе Большого.
—Значит завтра в это же время жди меня с гостями. Оплата по результату. А насчёт воришки не беспокойся. Нет ничего невозможного.
Чернявый встал, собираясь уходить.
—Как обращаться к тебе, таинственный благодетель?
— Стилет. Думаю так достаточно.
Васька сидел, открыв рот и уставившись на захлопнувшуюся за гостем дверь. Стилет? Серьёзно? Тот самый? Охренеть. Просто охренеть. Их город становится чрезвычайно популярен среди крайне известных личностей. Сначала Lucky, теперь Стилет, так скоро, глядишь, ещё и Сыч, мало кому известный в лицо, нарисуется. Прямо бомонд криминального мира собирается.
Селиванов даже не догадывался, насколько верны были его мысли, потому что один из списка прошёл буквально в двух шагах, по соседней улице. Сыч нёс в руках удочку и небольшое ведёрко, с плескавшейся там рыбехой, пойманной им собственноручно поутру. Увидев уличное кафе, остановился, немного подумал, а затем устремился к одному из столиков.