Мы проснулись, когда на улице уже стемнело. Она меня растормошила:
– Миша, проснись. Скоро придёт мама.
Между нами уже ничего не было. Мы были вновь чужими людьми. Я выпил холодный кофе и быстро оделся [Что, чёрт подери, это было? Как всё будет дальше?]. Я открыл дверь и взглянул на Юлю, в надежде на подсказку. Она некоторое время смущалась, потом произнесла:
– Ты не мог бы… завтра утром меня проводить до школы?
– Я буду ждать тебя внизу. Пока.
По пути домой, я всё думал о произошедшем [Это что получается – мы стали парой? Или это просто функции Ангела?]. Потом в голову влез Санёк. Как же я теперь буду общаться с лучшим другом? [Да, он говнюк, но это не открытие]. И что же теперь – ссориться с ним из-за какой-то бабы? [Стой… Но ведь ссоры не будет, наоборот – всё встанет на свои места]. [Да, некоторое время им будет стрёмно видеть друг друга]. [А мне? Каково будет мне, зная, что он её «пёхал»?]. Я вспомнил шероховатую поверхность бюстгальтера и представил, как рука Санька чувствовала тоже самое. А потом я вспомнил про самого главного человека моей жизни, того, кто виновен в разочаровании этой жизнью – о Белле… О настоящей любви. Невзаимной. Юлия и Белла… [Господи, на кого я променял Беллу?]… [Что же мне делать? Ведь я не могу так просто уйти от Юлии – чего доброго, она наложит на себя руки – и как я буду с этим жить?]. [А может и не буду жить]. Тут я поймал себя на мысли, что буду. Хочется узнать, что будет дальше. Хочется вновь поцеловать Юльку. [Какое странное чувство – безнадёжно любить Беллу, а ходить с Юлькой. Да-а-а. Удивительная мужская натура]. Я поднялся домой – на пороге стоял злой отец. [Щас всыпит за сегодняшний прогул школы]. Зато выспался.
Я открыл глаза аккурат, когда на часах было 5:00 и первая же мысль меня заставила вскочить из постели [Нужно закрасить граффити! Нужно успеть, пока Юля на вышла на кухню! Гениально! Она увидит, что этого бельма больше нет и улыбнётся!].
Замок люка всё ещё не заменили и я выбежал на кровлю. Вчерашняя метель стёрла все наши следы. Я остервенело закрашивал надпись чёрной краской и оглядывался на 25-этажку, пытаясь разглядеть силуэты в окне. Когда всё было кончено, я взглянул на часы – время ещё много, можно не спеша идти за Юлькой. [Вот она обрадуется! Уничтожить бельмо в 100 раз круче любовных посланий]. Я ещё раз посмотрел на высотку, потом перевёл взгляд на парапет [Мальчик, ау! Ты куда пропал?]. Я направился на выход и когда обходил вокруг лифтовой шахты – то замер в испуге: Юлька стояла спиной ко мне на парапете. По моему телу пробежал холод ужаса. Юлькины пятки чуть оторвались, как у ныряльщика перед прыжком. Мои ноги сами понесли меня к ней, я бежал по снегу беззвучно, как рысь. Она не слышала, как я оказался позади неё. Я сделал паузу, не знаю зачем – просто был уверен, что в любом случае ухвачу её. Резко обхватив её бёдра, я, как рестлер, бросил Юльку на снежный наст возле трубы. Ох как меня трясло! Она лежала спиной на снегу в полнейшем шоке – как? Опять? Я склонился перед ней:
– Дура! Я же люблю тебя! Люблю, тупая ты малолетка! – говорил, а сам проклинал себя [Ну зачем ты такое говоришь, ты не любишь, и никогда не полюбишь её. Боженька, пощади меня! Как я буду из этого выпутываться?]
***
Удивительно, но в наше жестокое и циничное время признание в любви не утратило свою силу. Мы стали парой. Юлька воспрянула духом и к весне превратилась в нормальную девчонку. Только меня это тяготило всё сильнее. Каждый раз, когда мне удавалось отделаться от Юльки, я бежал в двор Беллы и следил за тем, с кем она гуляет. Белла всегда уходила и возвращалась одна. Как назло – именно тогда, когда у меня появились отношения – Белла была свободной. Оценивая возможные последствия разрыва с Юлией, я приходил к выводу, что не мог рисковать. Это меня просто выбешивало [Идиот! Ты упустишь судьбоносный момент! Хватит спасать чужую жизнь, Ангел, попытайся сохранить свою!]. И я попробовал. Якобы случайно я встретился с Беллой, и мы прогулялись. Между нами когда-то была искра, но её затушил соперник. Я был тряпкой, сильно тупил и не предпринимал никаких действий – вместо этого тихо и мучительно сгорал в ревности. До такой степени, что потерял интерес к жизни. Но теперь во мне что-то переключилось. Этому, как ни странно, поспособствовала Юлия. Именно она помогла мне пережить трудный период. Именно она сделала меня мужчиной – не в том смысле, что покончила с моей девственностью – а в том, что я научился говорить с девушками, научился брать инициативу и принимать решения, научился ответственности. [Что с тобой? У тебя чувство вины?]. А жизнь движется и всегда меняется [Если бы я знал, что ещё встречусь с Беллой! Бог ты мой – я же чуть не выпилился]. Прогулки с Беллой участились – я фактически работал на два фронта. Девчонки не догадывались друг о друге. Юлька превратилась в балласт, который, чем больше я проводил время с Беллой, тем быстрее терял вес. [Наивный, ты думаешь, чувство вины улетучится само собой?].
Был уже конец весны. Слухи, что физру отменили, оказались фейком и последний урок состоялся. Жаль, что я раньше времени позвонил Юльке. Она появилась в проёме двери спортзала, когда у нас началась пробежка. Мы пересеклись взглядами, и она скрылась из виду, догадавшись, что стесняет меня. Это было в первый раз, когда она пришла за мной в школу. До этого я никогда никому не показывал свою подругу, тем более Саньку. [Как её вообще впустили?]. Вдруг Санёк толкнул меня:
– Там моя бывшая. Можешь узнать, что ей от меня надо? Пожалуйста, Миш, выручай! А то Кравцова увидит!
– Ладно, после пробежки спрошу, – у меня появилась надежда – ведь Санёк хочет порвать с Кравцовой, а значит, он может вновь заинтересоваться Юлькой.
На 4-м круге пробежки, как обычно, пацаны догнали отстающих девчонок. Среди них выделялась Катька – неказистая кривоногая бедолага, над которой часто издевались, потому что она терпела унижения. В этот раз она отстала и бежала прямо перед пацанами. Она была так уверена, что физры не будет, что не взяла спортивки, поэтому пришлось бежать в юбке. Юбка колыхалась, и Катька старалась её удерживать, отчего её бег был медленным и очень комичным. Пацаны в открытую над ней смеялись, нарочно держась позади неё, пытаясь разглядеть трусики. Она уже вся раскраснелась и в какой-то момент чей-то кроссовок заплёл ей ноги и Катька повалилась на паркет, широко раскинув ноги. Юбка ничего уже не могла скрыть. Физрук конечно сделал пацанам выговор, но Катьку реально было жаль. Хотя пацаны (и многие девчонки) ещё долго ухахатывались. Физрук разрешил Катьке уйти с занятия. Я воспользовался моментом, чтобы выбежать в холл – Юльки нигде не было. Я зашёл в раздевалку за смартфоном и позвонил: