После чего открыл глаза в комнате, подозрительно похожей на больничную палату. На платную больничную палату.
На стене висел плоский телевизор, экран которого был полон ломаных линий графиков, диаграмм и цифр. Светленькие обои, пластиковый стеклопакет за бежевыми жалюзи, стойка с капельницей и… Антонина свет Игоревна Ланская по правую руку.
— Наконец ты очнулся, Ваня! — голосом любящей супруги произнесла она.
Меня это не обмануло. Я уже знал, как здорово эта краля умеет менять маски.
— Сколько?
— Семь часов, — с готовностью отозвалась девушка. — Восстановление закончилось около часа назад, но мышцы на ногах, скорее всего, еще слабые.
Да. Помню. Длинная очередь из сингапурского ПП в лицо ползущего на меня ликвидатора. Сквозь собственные ступни. Бешеная скорострельность оружия и кровавое месиво из мяса и костей вместо ног. Шесть часов на полное восстановление после такого? Крут, бродяга! Нереально крут!
А Ланские, значит, меня после драки с китайцем нашли и притащили в больничку? А Люся?..
Воспоминание о том, как моя Скалли отлетает в сторону, отброшенная ударом новуса, ударило под дых. Умерла. По моей вине погибла!.. Лях, чертов кретин! Чертов гордый, самый умный долбоклюй! Мужчина и мужские поступки, мать твою! Довыделывался? Допоступался?
Мир не рухнул, я не заорал в небеса, точнее, в потолок палаты: «За что?!» — просто дышать стало трудно и… неохота. Люся не была мне возлюбленной, хотя мы делили постель. Скорее, она была другом. Надежным соратником и напарником. Которого я привел на смерть. Взбалмошная, гикнутая девчонка… Как я теперь-то без тебя?
Сука в балахоне, смерть — это баба, кто бы там что ни говорил, оскалилась в дальнем углу комнаты. Ее коса разминулась с моей шеей на какой-то миллиметр, снеся вместо моей Люськину голову. Но уходить далеко после неудачи она не собиралась. Знала, тварина, что за новыми шансами для нее у меня не заржавеет!
— Воды дай.
Тоня с готовностью протянула стакан. Прямо стелится! Чего надо от меня? Чего вам всем от меня надо?!
— Рассказывай, чего хочешь.
Новус убрала прядь волос за ухо, улыбнулась, как восьмиклассница на первом свидании, и произнесла:
— Жизнь тебе спасти.
Да-да. Слышали. Чип и Дейл спешат на помощь, ага! Спасатели, мать вашу! Где вы были, спасатели, когда меня ликвидатор по гальке размазывал?!
Спокойно, Лях, спокойно! Ты сам их звать не захотел. Сам все хотел сделать. Думал, что ликвидатор тебя ждет, для того чтобы предложить себя в качестве наставника. «Люк, я твой отец! Я научу тебя пользоваться Силой!» Кретин!
— Ну. Спасли. Дальше что?
Политесы с рыжеволосой кралей я разводить не собирался. Понимал, что для чего-то сделался жизненно важен для ее клана, и оттого вел себя нарочито грубо. Что ее, всю такую богатую и знаменитую, совершенно не отталкивало. Напротив, заставляло еще больше стелиться.
— Ваня, не нужно считать нас врагами. Мы ошиблись в отношении тебя, очень сильно ошиблись. И теперь хотим загладить вину. Начать наши отношения с чистого листа. Поверь, род Ланских может быть очень полезным союзником!
— Тонь. — А дернулась щека-то, дернулась! Не любишь, когда твое имя так сокращают! — Я ничего не хочу. Ни вражды, ни дружбы. Вся эта хрень меня достала уже до почек. Хотите убить — вот он я. Думаю, силенок башку мне оторвать у тебя хватит, а сопротивляться я не стану. Так что вперед и с песней! А вот лечить меня насчет межнациональной близи не надо. Со школы тошнит.
— Какой ты ершистый. — По лицу девушки словно прошлась влажная губка с мицеллярной водой. Смывая, как косметику, всю ее приторную дружелюбность. И проявляя серьезное и злое лицо бизнесвумен. — Усталый герой, который ничего не хочет! Потерял в битве с сильным врагом свою подругу и теперь пребывает в апатии! Мир спасен, но цена была слишком велика! И теперь он лишь хочет, чтобы его оставили в покое!
Каждая ее фраза звучала все жестче и ядовитее. Слова рубили кожу моей души бичом палача, потому что были правдивы. И от понимания этого становилось еще хреновее.
— Ни хера ты, мальчик, не знаешь, — после паузы произнесла она ровно, будто не кричала до этого. — Ни хера. Решил, что все понял, а увидел только хвост слона. Но воля твоя. Хочешь подыхать и жалеть себя — вперед. Валяйся в палате, жри фрукты, а как ходить сможешь — выметайся. И тащись, куда хочешь. Хоть в Китай, куда ты собирался. Никто тебя преследовать не будет.
Замолчала, глядя сквозь меня холодными глазами. Красивыми.