– Но раз Ян Обержин назначил встречу здесь, – женщина посмотрела на спускавшуюся с холма дорогу, – значит, в контейнере вашей спутницы что-то невероятно ценное от мира искусства?
До меня наконец дошли причины ее внимания. Я кивнул, не скрывая облегчения:
– Может быть.
И молодая женщина поняла, что я понял.
Коротким звонком Ян Обержин впустил нас, но запретил досматривать. Вот почему двое рослых мужчин с явно военным прошлым уже четверть часа конвоировали Ариадну, как человека с тремором над особо важной кнопкой. Ребристый чемодан в ее руке напоминал мини-холодильник для пары бутылок вина, но и контейнер с потенциально опасными устройствами (чем угодно вообще!) тоже.
– Это что-то для Охры-Дей? – Смотрительница взглянула на меня, но, по правде, на Ариадну в паре метров за. – Недавно она перенесла операцию по удалению аневризмы. Бедная женщина. Нет ей покоя. Полагаю, господин Обержин не упускает ни единого шанса порадовать супругу.
В одном смотрительница, конечно, угадала: чтобы добраться до Ариадны, стоило начинать с меня. Другое дело, что содержимое контейнера не имело к нам никакого отношения.
– Прошу прощенияя – Я выпутался из ее рук. – Знаете… я просто курьер.
Смотрительница повела плечом. Часть волос осыпалась за спину, приоткрыв лоскут сияющей шеи.
– Для доставки самых удивительных вещей? – уточнила она и, окинув мою обувь, и куртку, и спутницу долгим мерцающим взглядом, вернулась к виду за окном. – Для просто курьера у вас слишком необычные глаза.
Я нечасто слышал столь тактичную формулировку, а потому с ответной вежливостью пояснил:
– Гетерохромия встречается не так редко, как кажется.
– Оу, – смотрительница всмотрелась в дорогу. – Я не об этом.
Слегка растерявшись, я тоже посмотрел в окно и увидел мчащийся по склону черный внедорожник.
– Он не остановится, – вдруг сказала Ариадна.
– Что? – повернулся я на голос.
Ее пристальный взгляд сошел с холма.
– Тот саннстран-фьорд.
Я снова уставился на автомобиль. Еще секунду это выглядело как лихачество человека, которому принадлежал если не весь город, то пара элитных улочек. Затем на безопасный исход не осталось дороги. Саннстран несся прямо на нас.
– Стекло крепкое? – пробормотал я. – Оно выдержит?
– Не думаю, – ответила Ариадна.
Я резко обернулся. Один из охранников не успел изобразить глубочайшую озабоченность окружающими – измами – и слава богу!
– Назад! Пожалуйста! Скажите всем отойти назад!
Я тоже отдернулся, но в последний момент заметил смотрительницу. Она не двигалась, по-прежнему следя за саннстраном. Тот подпрыгнул, влетая на газон, ломая тонкокостные кленовые саженцы. Я рванул к стеклу, не думая. Думая, я бы никогда на это не решился. Я схватил смотрительницу за руку, дернул – и витрина будто взорвалась. Нас сбило с ног ударной волной и швырнуло об пол. Осколки сыпались, сыпались, сыпались. Они были повсюду, как и медно-золото-розовые волосы. Я слышал, как саннстран, распоров паркет, пронесся к центру зала и во что-то врезался. Загудел металл. Стены будто пошатнулись. Кто-то вскрикнул – и заглох.
И все резко заглохло.
Глаза у смотрительницы были куда необычнее моих. Почти фиолетовые, густо подведенные серебром – они смотрели не мигая.
– Вы в порядке? – прохрипел я.
– А вы? – прошептала она.
Приподнявшись, я уперся рукой в пол, и локоть надломило. Боль пропечатала меня от пальцев до корней зубов. С глухим стоном я оглядел рукав куртки, на которой не было ни крови, ни даже осколков, и выдохнул:
– Ариадна…
По мокрой взвеси расползался шепот. Поднявшись на ноги, я увидел примятый столкновением саннстран. Возвышавшийся над ним позвоночник дребезжал угасающим эхом удара. Одна из цепей оборвалась и рухнула на пол. От креплений других на стенах вскрылись длинные трещины.
Я посмотрел на регистрационный номер. Во внутреннем кармане куртки лежала бумажка с точно таким же.
– Господин Обержин!
Охранники бросились к автомобилю. Я рассеянно шагнул следом, но мне тут же преградили путь.
– Уходим, – сказала Ариадна.
На саннстран она смотрела с тем же выражением лица, с каким недавно двигалась вдоль картин. Во вьющихся по ушам черных волосах поблескивало стеклянное крошево.
– Но он, скорее всего, жив, – возразил я.
– Не важно.
Зал наполнялся голосами. Кто-то вызывал скорую. Сквозь разлом в витрине шел дождь.
– Уходим, Михаэль, – с нажимом повторила Ариадна. – Нас не должны задержать как свидетелей.