Мару посмотрел на Ольгу. Та кивнула и продолжила вместо него:
– Мы должны подтвердить госпоже-старшему-председателю, лично, что искра находится под нашим контролем. Что мы привезем ее, как только все уляжется, и ничто из происходящего не повлияет на прежние договоренности с Обержином. А мы не можем этого сделать. Искры нет. Ее украли сегодня ночью.
Никто не ответил. Даже не вздохнул. Все просто стояли и молчали под ее тяжелым, взвешивающим мотивы и возможности взглядом.
– Ночью, во время нападения, исчезла не только искра. Но также атлас, по которому Минотавр и его преемники могли ее отследить. И его смартфон.
– Смартфон? – Виктор задумался. – У меня есть знакомые, которые смогут отследить его по спутнику, часов за двенадцать. Пока можно запросить детализацию звонков и поковырять веб-привязки, он во всех мессенджерах сидел с ноутбука. Не предполагаю даже, ради чего оставлять такую серьезную лазейку…
– Отличный вопрос, – подхватил Мару. – Проверьте все, что можете: звонки, ноут и…
– Нет, – фыркнула Ольга. – Это проверим все вместе.
Виктор помедлил, кивнул. Ольга поморщилась.
– Может, я не такая умная, как ты. Может, у меня какие-то полузабытые семь классов школы. Но я и не полная дура, чтобы списывать со счетов человека с блистательным послужным списком многоходовочек. И я не о графиках дежурств, Вик, а о том, что было до нас.
В отличие от Куницы, он даже немного удивился – я понял это по затянувшемуся молчанию. На такого рода паузы Виктор обычно не расщедривался.
– Понимаю, – наконец ответил он. – Это… оправданно.
– Мы будем делать только то, что ты скажешь, – поспешно добавила Тамара.
Фиц резко захлопнул окно. Наружность заглохла, и в мансарде стало тихо, плоско, как в чулане.
– Так Хольд… назвал тебя преемником? – спросил Фиц и не обернулся.
– Неважно, – Ольга тоже не взглянула на него. – Это формальность. Минотавр жив. Вернуть его домой с наименьшими ущербом – наша главная задача и ответственность. Нет ничего важнее этого, даже… – Она стиснула зубы, – кроме имени человека, который сделал то, что сделал.
Мару вздохнул. Я догадывался, за даже он боролся до последнего.
– Только ты? – прохрипел Фиц. – Он назвал одну тебя?
– Еще Ариадну, – обронила Ольга.
Все, конечно, очень сильно постарались на нас не смотреть. Мару ловко перехватил эти целенаправленные не-взгляды.
– Таким образом, господа и дамы… Из очевидных, и поправьте, если я что-то упустил, у нас есть два варианта действий. Первый. Можно потянуть время и своими силами разобраться, что случилось ночью. Найти энтропа и его спутницу, вместе с ними, надеюсь, искру и, подтвердив ее сохранность, принять помощь госпожи-старшего-председателя, а там будь что будет. Но до тех пор и на срок, определяемый лишь нашей расторопностью, Минотавр не будет получать чудо-лечение. Это может дорого ему обойтись.
Не в силах думать об этом варианте, я посмотрел на Ариадну. Та не сводила взгляда со Элизы, мучительно разглядывавшей собственные туфли.
– Второй вариант. Мы выступаем с официальным заявлением. Искра пропала, Минотавру требуется помощь, а нам – содействие в поисках основных действующих лиц. Они ставят его на ноги авансом, а нам выставляют счет: за лечение, смерть Обержинов, исчезновение детей, за все то, что случится, пока искра находится не под нашим контролем.
– Он убьет нас за это! – воскликнула Куница.
– Вероятно.
– Будет орать, что лучше бы мы сами задушили его подушкой!
– Очень на него похоже. И все же – обсудим?
Мару еще улыбался. Но уже не потому, что хотел.
– Насколько я понял за все годы, – первым откликнулся Виктор. – Госпоже-старшему-председателю не очень нравится выпрашивать у Дедала атрибуты. Она предпочла бы иметь к ним прямой доступ. Полагаю, суть счета сведется к этому. Трудно сказать, насколько это затронет лично нас.
– Но это явная подстава, – фыркнула Куница. – Минотавр ни в чем не виноват. Она это знает. Тогда какого хрена торги завязаны на его жизни?
– Именно, – кивнул Виктор. – Поэтому мы считаем, что лучше вернуть его и разбираться с понятными последствиями, чем тянуть, рискуя его здоровьем. Мы с Тамарой выступаем за второй вариант.
– Понял, – Мару кивнул. – Дорогая?
На лоб Куницы наползли тяжелые морщины. Они вдруг придали ей не просто возраста, но мрачной, какой-то пророческой старости.