– Не отпустит… – бездумно повторила Элиза. – Не отпустит, и тогда… он… и мы… без него…
Она вдруг согнулась, обхватывая себя за живот, будто в приступе острой боли. Фиц тут же закрыл сестру спиной. Я услышал ее протяжный стон. Почти сразу он разлился в полноводное рыдание.
Она плакала. Он тоже. Это выкручивало мои последние винтики. Отвернувшись, я снова уставился в комод.
– Решение принято, – безжизненно сказала Ольга. – Единогласно.
– Дорогая… – выдохнула Куница.
– Чтобы спасти Минотавра, надо вернуть искру. Чтобы вернуть искру, надо найти того, кто провел симбионта и девушку. Чтобы найти того, кто провел симбионта и девушку, надо…
– Ох… да что же… Все, хватит! Объявляю перерыв! Послоняйтесь пятнадцать минут на свежем воздухе! Нам всем нужно перевести дух!
Кто-то судорожно вздохнул. Неуверенно шаркнула обувь. Щелкнуло металлом о металл – вероятно, Виктор сверился со старомодными на длинной цепочке часами, на которых, по словам Минотавра, времени всегда было больше, чем у остальных.
– Вик, – позвал Мару.
– Тэм, – позвал Виктор.
– К вам это тоже относится! – рявкнула Куница. – Кыш отсюда! Отстаньте от ребят и поскролльте за чайком ленту!
Я медленно выдохнул и оглядел умытую поверхность комода. Без пыли и «Генриха Восьмого», без медово-бурых отсветов торшера – это был не его комод. Не его чистый стол. Не его пустые сувенирные полки. Кто-то вторгся в наш мир, обобрал его, но, черт возьми…
Я еще не знал, что с этим делать.
– Миш, – осторожно позвал Мару.
– Все нормально, – сказал я и обернулся. – Я в порядке, правда. Только очень хочу кофе.
– Я сварю, – ответила Ариадна. – Идем.
Судя по выражению их лиц, я даже улыбнулся.
Наверное, я задремал, убаюканный вибрирующим теплом салона, потому что вдруг хлопнула водительская дверь – а я не заметил, чтобы кто-то проходил мимо.
Ариадна протянула мне термос и спросила:
– Спишь?
– Кажется, – я закрыл книгу и протер лицо.
Дождь прекратился. Утро стало тихим и белым, от его заоконной яркости болели глаза. Мы молчали. Я пил кофе. Ариадна смотрела вперед, на череду одинаковых, забликованных небом лобовых стекол.
– Надо возвращаться, – наконец молвила она.
– Иди одна. Я должен разобраться с амальгамой.
Ариадна повернулась, склонив голову, с одной из тех пауз, в которых пристальный взгляд заменял вопросительную интонацию.
– Какой смысл быть там обоим? – вздохнул я. – Ольга меня даже не подозревает. И она права. Я такой безобидный, что тошно.
– Когда она смотрит на тебя, то видит не тебя. Разве ты этого не знаешь?
Я пожал плечами, опуская термос в подставку между креслами.
– Если хочешь что-то спросить – спрашивай, – продолжила Ариадна
– У меня опять такой взгляд?
– Ты всегда задаешь вопросы, на которые не хочешь знать ответа.
– Неправда, – я снова вздохнул. – Ладно. Правда. Когда мы расскажем про книжку и вторую искру? Хотя бы Мару. Он не может быть причастен. Ты же знаешь, как он относится к Минотавру.
– Феба с Константином… – начала Ариадна.
Я отвернулся, не дослушивая. Я был беспомощен перед ними. Не только потому, что они ее убили.
В крупных, застывших на стекле каплях мир искажался. Все казалось немного выпуклым и сияло брызгами, как ртутью. Свет мой, зеркальце, обратился я к боковому, с круглым для слепых зон глазком. Оно молчало, отражая то, что отражало. В этом был весь смысл. Каким бы способом амальгама ни переносила информацию с одной вещи на другую, читать ее должно быть очень легко. Только так миф о говорящем зеркале мог сохраниться, переложиться и обрести десятки новых прочтений, но все равно остаться собой. Мифы – это просто.
– Ариадна… Какие у предыдущего Минотавра были часы?
– Что конкретно тебя интересует?
Я повернулся на ее профиль, сглаженный светом прояснившихся окон.
– Циферблат, наверное. Он же на циферблат поставил метку? Это кажется логичнее всего.
Ариадна по-прежнему смотрела сквозь лобовое стекло, но зрачок ее сместился на звук моего голоса. Неподвижный, скованный льдами, его можно было принять за стеклянный, если бы не дрожащий всплеск света глубоко на дне, и ресницы, вдруг покачнувшиеся, когда Ариадна сказала:
– Под.
Я не понял. Она посмотрела на меня, но по правде – за меня. Копируя ее, я уставился в свое боковое окно.
– Минотавр поставил метку изнутри, – сказала Ариадна. – Под стекло.
– Под, – до меня стало доходить. – Погоди. А как вообще делают зеркала?