Почти не глядя по сторонам, Элиза шла по знакомой тропе. В одиночестве, даже без лошади, она чувствовала себя необыкновенно маленькой на фоне вековых деревьев, повидавших не одного путника, шедшего в замок и обратно. Она наконец-то начинала понимать Габриэля, не любившего, но уважавшего лес. Одно дело, когда ты едешь с кем-то и можешь отвлечься на разговор, и совсем другое — когда вокруг никого, кроме деревьев и теней, мелькающих между ними.
— Тебе почти девятнадцать лет! — обругала себя Элиза вслух, когда вздрогнула от очередного громкого звука. — Ладно Маргарет трясется от страха, но ты-то?
Она старалась не оглядываться назад, чтобы не накликать беду, но один раз все-таки обернулась. Далекие башни Бреннененбурга, самая высокая из которых была увенчана длинным шпилем, притягивающим молнию, возвышались над морем деревьев, освещенные закатным солнцем. Элизе казалось, что она шла уже целую вечность, но судя по тому, как близко находился замок, она и половины пути не прошла. Может, ей стоило попросить у барона хотя бы карманные часы, чтобы совсем не потеряться во времени. Кроме страшных сказок про Собирателей, она помнила и рассказы про людей, ушедших в лес на час, а вернувшихся через несколько дней. Если она так пропадет, Александр поднимет на уши весь город и прочешет всю округу, но ничего не найдет, пока лес сам не решит ее отпустить.
Солнце почти село. Элиза шла и шла, прокручивая в голове события последних недель, начиная с ее приезда в Бренненбург и заканчивая сегодняшним утром. Чем больше она думала, чем больше припоминала какие-то детали, казавшиеся тогда совсем незначительными, тем больше вопросов появлялось. Она напоминала самой себе Клааса, и это не могло не злить. Элиза не хотела становиться такой же, как он. Ей не нужно было знать, что на самом деле происходит в замке и происходит ли вообще, но от собственных мыслей никуда не денешься.
С каждой минутой становилось все темнее и темнее, и Элиза зажгла лампу, радуясь, что не забыла взять ее с собой. Светила она не слишком ярко, не в силах разогнать темноту, поселившуюся между деревьями, но достаточно, чтобы хотя бы видеть дорогу. Элиза ускорила шаг, надеясь вдалеке увидеть городские огни. Она вновь чувствовала чье-то присутствие — точно так же, как было в архивах, когда ей показалось, будто прямо за ее плечом стоит что-то, вот-вот готовое наброситься, стоит ей зайти в потайную комнату, и как было в первую ночь после отъезда Александра, когда это же самое что-то притаилось прямо за дверью в ее комнату.
— Барон меня из-под земли достанет, если я не отправлю письмо, — успокаивала себя Элиза. — Немного осталось. А там попрошу Габриэля привезти меня обратно.
Когда впереди замаячил свет городских огней, сорваться на бег Элизе не дал только страх споткнуться и разбить лампу. Ей не верилось, что она наконец добралась, и дело было даже не в том, что она устала идти, идти и идти, а в том, что наконец-то этот кошмар, тихий, заключавшийся в невнятных шорохах и движениях, видных только краем глаза, закончился. Больше никто не шел параллельно с ней, притаиваясь за высокими кустарниками. Рядом наконец-то были живые люди.
Она прошла мимо дома Габриэля и увидела, что свет в нем не горит — значит, верховой проводил вечер в «Мельнице». При мысли о трактире Элиза поняла, насколько сильно ей хотелось отдохнуть и поесть. Сегодняшний день как будто длился дольше, чем вся предыдущая неделя, и утро, когда Элиза чувствовала себя счастливой и ни о чем не подозревала, казалось невообразимо далеким.
Она зашла в трактир, полный народу, как и должно было быть пятничным вечером. Фрау Кох и ее дочери без остановки ходили по залу, принимая заказы и разнося тарелки и кружки. Габриэля Элиза нашла за столом у стены — верховой сидел вместе с незнакомыми ей мужчинами, которые что-то горячо ему объясняли. По усталому, расстроенному лицу друга она поняла, что разговор был не из приятных. Вздохнув, Элиза двинулась к ним, проходя между скамей, то и дело взрывавшихся хохотом. Кто-то попытался ущипнуть ее — и тут же получил по руке. Элиза даже не стала оборачиваться.
Габриэль сидел спиной к стене, и поэтому заметил ее еще издалека, а вот его собеседники продолжали говорить. Элиза подошла к ним сзади, не решаясь привлечь к себе внимание, и прислушалась к разговору.
— Не будь дураком! — восклицал один из них, лысый, с охрипшим голосом. — Ты лучше всех нас знаешь, что там на самом деле творится. Если говорить будешь ты, люди тебя послушают.
— Я вам уже сказал, — Габриэль мельком взглянул на Элизу, но постарался не выдать своего удивления при посторонних. — Я в этом участвовать не собираюсь.
— У тебя нет выбора, — веско заметил второй. — Все уже началось, Габриэль. Ты можешь только…
Лысый оглянулся и заметил Элизу, мявшуюся за их спинами. Габриэль подорвался, готовый вскочить и защитить ее, если что-то пойдет не так. Но мужчина только толкнул своего товарища, и они вдвоем встали перед Элизой, выше на целую голову. Ей стало действительно страшно. Пусть раньше она и никогда не видела этих людей, что-то в их лицах, осанке, взглядах, изучавших ее, заставляло сжиматься от ужаса. Они думали, сколько она успела услышать, но, кажется, не узнали, кто она такая.
— Я тебя целый вечер жду! — выручил Габриэль, хватая Элизу за руку и усаживая рядом с собой. — Наш разговор закончен, ясно?
— Не закончен, — проскрежетал лысый, не отрывая глаз от перепуганной девушки. — Еще встретимся.
Он кивнул второму, и оба человека ушли. Только когда они вышли на улицу, Элиза смогла облегченно выдохнуть и повернуться к Габриэлю, напуганному не меньше, чем она сама. Всадник, белый, как полотно, не сразу нашел, что сказать.
— Ты совсем больная?! — наконец воскликнул он тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. — Ты как здесь оказалась?!
— Пришла, — ответила Элиза сухо. — Мне нужна твоя помощь с одним делом.
— Что-то с бароном? — спросил он взволнованно. — Он тебя выгнал? Или…
— Все в порядке! — перебила она, пока Габриэль не пустился в самые дебри. — Он приказал отправить письмо. Срочно.
— Давай сюда. Завтра утром передам…
— А сегодня уже не получится?
— С ума сошла? Ночь на дворе.
Воровато оглянувшись по сторонам, Элиза достала из-за пазухи конверт и передала Габриэлю. Он взглянул на адрес и хмыкнул, убирая письмо в карман. Элиза выдохнула и разлеглась на столе, чувствуя, как глаза начинают слипаться. Столкновение с незнакомцами, пусть и короткое, отняло у нее последние силы, и она понятия не имела, как ей добраться до замка. Она могла попроситься переночевать у Габриэля, но боялась, что Александр будет ее искать. Хотя судя по тому, как он вел себя весь день, вряд ли бы он заметил ее отсутствие — скорее начал бы волноватсья за свое проклятое письмо.
За ужином Элиза рассказала Габриэлю о том, что произошло, не раскрывая лишних подробностей. Пусть считает, что бедный профессор был Александру настолько дорог, что он тут же отправил соболезнования его родственникам. Про незнакомцев она решила пока не спрашивать — для таких разговоров не найти места хуже, чем «Мельница», так еще и когда в ней столько народу. Зато когда Габриэль услышал, как Элизу напугал поход через лес, он прямо-таки засиял, чувствуя себя победителем в их споре, тянувшемся еще с первой поездки в замок. Будь Элиза не такой усталой, она бы сказала что-нибудь, чтобы подпортить ему настрой, но сейчас она была просто рада, что верховой согласился довезти ее обратно.