— Хорошо тебя этот нелюдь выдрессировал, — лысый шагнул вперед. Элиза сделала шаг назад, крепче сжимая пистолет, норовивший выскользнуть из вспотевших пальцев. — Думаешь, мы на это поведемся?
— Не смейте оскорблять барона, — она нахмурилась. — Если уж хотите справедливости, то соблюдайте закон.
— Видали мы такие законы, — добавил один из помощников. — Лучше уж мы сами решим, виновен упырь или нет!
— Подумай сама, — лысый улыбнулся. — Нас тут пятеро, а ты одна. Нам ничего не стоит сейчас взять, пройти в замок и убедиться лично, болен его сиятельство или нет.
Элизе хотелось верить, что вот сейчас Габриэль встанет на ее сторону, защитив от мужичья, которое он вновь привел в замок, но верховой пристыженно молчал, не смея сделать первый шаг. Элиза выдохнула и, противясь сковавшему ее ужасу, вскинула пистолет, направив его прямо в лицо главы народной дружины. Его храбрость, с которой он наседал до этого, как ветром сдуло, и он отошел за ворота.
— Ноги вашей не будет в Бренненбурге, — произнесла Элиза медленно, понимая при этом, что выстрелить она сможет только один раз, а их, все-таки, было еще трое, да и если и тратить пулю — то только на герра Циммермана, который как раз подался вперед.
— Скотина! — он тоже остановился, когда Элиза перевела пистолет на него. — Как ты…
— Я спросила, в прошлый раз тебе было мало? — она не сдержала нервной улыбки, глядя на перепуганное лицо отца. — Думаешь, я не сделаю, что барон пообещал?
— Хватит! — Габриэль, наконец-то набравшийся храбрости, оттеснил Фрица и Циммермана. — Элиза, убери пистолет.
— Только после того, как вы уберетесь отсюда, — она все еще целилась в отца несмотря на то, что рука уже дрожала от напряжения. — Я вас насквозь вижу — вам плевать на тех, кто пропал, разве не так? Вам только повод дай, чтобы взбунтоваться против барона, разве я не права?
— Много ты понимаешь…
— Побольше твоего! — голос Элизы чуть не сорвался. — Убирайтесь, пока шериф не пришел еще и за вами, как за зачинщиками. Хотите в Кёнигсберг в клетках отправиться? Барон вам это устроит.
— Мы поняли, — сказал Габриэль примиряюще. — Мы все поняли и мы сейчас уйдем, но…
— Но разговор еще не закончен. Передай лучше своему хозяину, что мы еще вернемся и добьемся от него правды. И тебе мы тоже все припомним.
— Проваливайте, — Элиза опустила пистолет. — Можете не волноваться, я вам этого тоже не забуду.
Они попятились назад, и Элиза, пользуясь возможностью, захлопнула ворота и закрыла на засов. Она слышала конское ржание и приглушенную ругань, удалявшуюся в сторону леса. Все закончилось — все даже закончилось хорошо, ей не пришлось стрелять и она смогла отстоять замок, но ее колотило от ужаса еще сильнее, чем днем. Металл, нагревшийся от ее руки, обжигал кожу, и она была готова бросить его прямо здесь, но боялась, что пистолет выстрелит сам по себе. На негнущихся ногах она пошла обратно в замок, не глядя по сторонам. Если бы на нее напали, за нее наверняка заступились бы и Герих, и Габриэль, но неизвестно, получилось бы у них отбиться, и неизвестно, не пришибли бы Элизу случайно.
Она не заметила, как преодолела темные тоннели и вернулась в зал. Еле-еле шагая по коридору, она и здесь слышала голоса — злые и напряженные, но слов, которые они произносили, она не могла понять, как будто они пролетали мимо ушей, никак не откладываясь в памяти. Прислонившись к стене, она видела, как Даниэль и Александр о чем-то горячо спорили, не замечая ее — если бы они увидели, то Александр не залепил бы ему пощечину такой силы, что Даниэль чуть не упал.
— Убирайся с глаз моих, — услышала она слова, последовавшие после оглушительно громкого хлопка. — Мы заключили договор — будь добр его соблюдать!
Даниэль ответил что-то непонятное, поднялся на ноги и, держась за щеку, прошел мимо Элизы, одарив ее таким взглядом, будто это из-за нее они поссорились и из-за нее он получил по лицу. Александр, заметив ее, еле стоящую на ногах, оказался рядом в мгновение ока, позабыв об англичанине.
— Элиза, — он не сдержал облегченной улыбки. — Ты цела? Скажи что-нибудь.
Александр забрал у нее пистолет и отложил на подоконник. Элиза молчала, не в силах даже пошевелиться — ее все еще не отпускало от мысли, что прямо сейчас она в одиночку прогнала пятерых человек вдвое больше и сильнее ее, и среди них был ее родной отец, которого она была готова по-настоящему убить, стоило только нажать на спусковой крючок, родной отец сам был готов наброситься на нее первым, когда как совсем чужой человек разговаривал с ней так тепло и заботливо. Александр в первый раз обратился к ней на «ты», и пока она молчала, он оглядывал ее с головы до ног, чтобы убедиться, что она не ранена.
— Прости меня, пожалуйста, — Александр крепко обнял ее. — Это все из-за меня. Пожалуйста, прости.
— Папа, — всхлипнула Элиза, не зная, к кому именно она обращалась — к Александру ли, или к герру Циммерману, которого она не называла так уже много лет. — Я…
— Теперь все хорошо. Ничего не бойся, Элиза. Ты со всем справилась.
========== Часть 12 ==========
Еще никогда Элиза не плакала так долго.
У нее жутко болела голова и наверняка опухло лицо, но она просто не могла остановиться. Сидя на диване в комнате с фортепиано, она пыталась прийти в себя и хотя бы пересказать, что случилось, но снова и снова начинала рыдать. Александр все это время сидел рядом, приобняв ее за плечи и что-то говоря, пытаясь хоть как-то отвлечь ее и успокоить. Он терпеливо слушал ее сбивчивый рассказ, прерывавшийся слезами, и только иногда задавал уточняющие вопросы.
— Они не вернутся, — подытожил он. — По крайней мере, не завтра и не послезавтра.
Элиза отпила вино из бокала и дрожащими руками поставила его на место. Ей хотелось в это верить, но никак не получалось — как наяву она видела перед собой зачинщиков бунта, до отвращения уверенных в себе и своих словах, как будто они пришли в замок просто для того, чтобы проверить почву и понять, как он устроен. Пусть в Альтштадте и не было опытных солдат, принести лестницу, чтобы забраться на крепостную стену, кто-нибудь мог бы и догадаться.
— Перестаньте об этом думать, Элиза.
Александр всегда говорил так, будто знал, что творится у нее в голове, или просто по одному ее взгляду, направленному в одну точку, все можно было понять. Александр всегда мог найти выход и говорил, что серьезные дела и проблемы ее не касаются, но в итоге все пришлось решать ей — сам он оказался слишком слаб и напуган, чтобы снова разогнать толпу крестьян, но при всем желании Элиза не могла злиться на него за это. На него, как и на замок, свалилось слишком много за эти две недели — и крестьяне, и Даниэль, и незнакомая плесень с гулом, которые можно было объяснить не иначе, как колдовством.
— Пожалуйста, скажите мне, — Элиза снова всхлипнула. — Что случилось днем?
— Это очень долгая история. Сейчас для этого не время.
— Расскажите, — повторила она настойчиво. — В прошлый раз вы сказали, что мне показалось, но теперь…
— Вы сейчас не в том состоянии, Элиза. Вам нужно отдохнуть.
— Я не могу. Пожалуйста, господин барон. Я хочу знать, что здесь происходит.
Александр посмотрел на нее тяжелым, усталым взглядом, который должен был смутить ее и заставить отступить, но у Элизы просто не осталось сил бояться. Пусть он был прав и она смертельно устала за весь этот день, она не могла спокойно спать, зная, что в любой момент замок мог обвалиться ей на голову, и она даже не узнает, почему так произошло. Поняв, что служанка не успокоится, Александр залпом выпил вино и тяжело вздохнул, готовясь к рассказу.