Отдельные места книги Прудон стал читать вслух рабочим типографии: «Бедная Цивилизация делает гигантские усилия из-за пустяков, посылка сухопутных армий и военных флотов для освобождения десятой части Греции, революции и убийства ради опытов освобождения негров, бесплодные попытки помощи бедным. Все эти труды пигмеев должны прекратиться: человеческий род весь целиком будет освобожден и получит помощь; он всюду перейдет к притягательной промышленности, как только познает на опыте одного кантона, какое обилие богатств и добродетелей она сулит…»
Чтение корректур заставило слушателей задуматься. Пьер-Жозеф Прудон, впоследствии идеолог мелкой буржуазии, по словам К. Маркса, создатель системы «буржуазного социализма»[23], какое-то время находился под влиянием идей Фурье. Критика строя Цивилизации, существующей политической борьбы, свободной конкуренции и порождаемых ею монополий впоследствии своеобразно преломится в анархистских построениях Прудона. Он, как и Фурье, будет надеяться приобщить правительство к своим планам и с его помощью приступить к коренной реформе экономического строя.
Однако от юношеского восторженного преклонения перед идеями Фурье у Прудона не останется и следа. Через много лет после первого знакомства с фурьеризмом в типографии Готье он напишет:
«Это самая крупная мистификация нашего столетия. Невзирая на огромное количество работ, вышедших из-под пера этого умопомрачителя, я утверждаю, что нет ни теории, ни науки, ни системы Фурье. Я приглашаю Консидерана и всю его школу процитировать мне хоть три положения этой столь восхваляемой науки, которые находились бы в логической связи между собой».
ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕ БУДУЩЕГО
Развивая в «Новом мире» теорию переустройства общества, создавая план строя Гармонии, Фурье снова возвращается к проблеме человеческого бытия. Человек и природа, человек и вселенная, человек и общество, человек и прогресс, человек и труд, человек и счастье — таковы основные направления его творческой мысли.
Фурье видел, что проблема личности занимала просвещенные умы всех эпох, и каждая из них рождала свой идеал совершенного человека. Платон и Аристотель, Фукидид и Ксенофонт воспевали человека, внешне и внутренне красивого. О сочетании умственного и нравственного развития мечтали идеологи европейского гуманизма. Просветители XVIII века выдвинули учение, согласно которому в пороках человека повинно порочное общество. Но мыслители всех эпох, считает Фурье, придавали развитию человека одностороннее направление: они предлагали развивать либо умственную и нравственную, либо физическую сферу его жизни. При строе Цивилизации такая односторонность проявлялась с особой силой. До предела обострились противоречия между обществом и личностью, а разделение труда, узкая специализация лишили человека возможности гармонического развития. Разрушительное влияние строя Цивилизации на личность ведет к духовному обеднению человечества, к снижению его интеллектуального и морального уровня. Особенно губительно действует существующий порядок вещей на таланты. Они совершенно не получают возможности развиваться. Фурье уверен, что строй ассоциации, новые общественные отношения будут основаны на величайшем внимании к личности, в которой гармонически сочетаются физические, умственные, эстетические и нравственные качества.
Каким же будет человек в обществе будущего? — спрашивает Фурье. Прежде всего он будет счастлив. И он будет счастлив только в том случае, если будут удовлетворены все его материальные и духовные потребности. Фурье говорит, что у забитого, обездоленного человека не может быть каких-либо возвышенных моральных и умственных интересов, кроме желания достать кусок хлеба себе и своим детям.
«В Риме во времена Варрона существовало 278 различных мнений относительно того, что такое истинное счастье. Положение этого вопроса не изменилось к лучшему до настоящего времени. Одни приветствуют презрение к богатству и любовь к удовольствию, которое можно вкусить под сенью хижины, другие возбуждают у бедных бешеную зависть к богатым, моралисты защищают возвышенную истину, экономисты — торговлю, обман. Попытаемся разобраться в этом вавилонском столпотворении философов. Бог дал нам 12 страстей, и мы не можем быть счастливы, не получая полного и гармонического их удовлетворения…»