Педер решил не посвящать Луизу в свой план. Пару раз ему приходило на ум, что скажет Луиза позже. Не повернется ли к нему спиной? Поймет ли, что у него нет другого выхода? Педеру хотелось в это верить, ведь речь идет о спасении.
Он провел пальцами по густым светлым волосам, согретым осенним солнцем. Тепло напомнило ему о Свальшере и придало уверенности в силах. Что-то в кармане кольнуло в бок, и Педер выпрямился, чтобы расправить карман: ни в коем случае нельзя было раздавить пластиковый флакон. Там же — пакет одноразовых шприцов. Педер не знал, отдаст ли он Луизе флакон. А что, если он зашел слишком далеко? Лицо его невольно вспыхнуло.
— Педер, старина, что ты здесь делаешь?
Он вздрогнул при упоминании своего имени так, будто его застигли за неприличным занятием. По-мальчишески размашистым шагом, без тени грации, обычно присущей женщинам, она пересекла аллею Нарвавэген и протиснулась между припаркованными у тротуара автомобилями. За спиной виднелся футляр для виолончели, на рослой девушке казавшийся не больше рюкзачка. Педер обернулся и положил руку на железные перила — ему нужно сейчас на что-то опереться. Как она может выглядеть такой расслабленной, тогда как он чуть не лопается от нетерпения? С трудом подняв другую руку, он помахал Каролине.
В субботу Педер присутствовал на ее концерте. Он сел сбоку от сцены, чтобы тайком рассматривать Каролину. Роскошные темные кудри по плечам, кожа светится юностью и здоровьем, на лице ослепительная улыбка — ему нравилось видеть девушку такой. Сверкающие изумрудные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, придавали ей сходство с русалкой. Алый, словно после поцелуев, рот. Пухлая нижняя губа. Пара веснушек на носу, которые так и хочется лизнуть. В этой девушке таится что-то загадочное, непостижимое, смесь робости и пылкости, которая будоражит мужское воображение.
Играла Каролина просто божественно, и порой он так погружался в музыку, что забывал дышать. Это вызвало приступ сухого кашля. Каролина подняла глаза, посмотрела в ту сторону, где сидел Педер, но его не заметила. При этом играть на виолончели не перестала.
Еще пара шагов, и она перед ним. Приветственный поцелуй в щеку. Педер уловил аромат канифоли, которой натирают струны.
— Входи, — сказал Педер, придерживая тяжелую дверь парадного. В подъезде слышались звуки скрипки, приглушенные толстыми стенами. Лишь самые верхние ноты, вырвавшись из плена каменных стен, разлетались по этажам.
Дверь с грохотом захлопнулась у них за спиной.
— Столько раз говорила Никлассону, чтобы починил дверь, — пробормотала Каролина и закинула футляр выше на плечо. Каблучки застучали по ступенькам. Педер на некотором расстоянии следовал за девушкой, чтобы видеть ее облегающие джинсы, низко сидящие на бедрах, и очертания груди под кожаной курткой.
Скоро ее фигура изменится. Совсем скоро.
Чем выше они поднимались по лестнице, тем слышнее была скрипка. Седьмая соната для скрипичного соло Исайи Билле. Он знал это произведение наизусть: в молодости Луиза постоянно его играла. Но с тех пор прошло, наверно, лет тридцать, и странно снова слышать эту мелодию. Странно и грустно. Своей эмоциональностью музыка словно ставила Педера на место.
Между вторым и третьим этажами Каролина стала искать ключи: проверяла карманы куртки, джинсов, издавала стоны раздражения и, чтобы удобнее искать, перед дверью сняла футляр. Педер, замедлив шаг, встал прямо за ее спиной. Он слышал учащенное дыхание девушки. Неужели она не видит, как он смотрит на нее? Или нарочно ведет себя так, словно ничего не происходит, чтобы не ставить их обоих в неловкое положение?
Педер сделал шаг в сторону, чтобы не мешать Каролине. Хотелось таких отношений, чтобы можно было положить Каролине руку на плечо и пошутить, какая она растеряха: никогда не помнит, где что лежит. Погладить по руке, поцеловать в щеку и поцеловать по-настоящему, а не только из вежливости, провести кончиками пальцев по белой коже ее затылка… Но он не может себе этого позволить. Не сейчас.
— Вы пришли вместе?
Дверь распахнулась, и на пороге появилась худощавая женщина со скрипкой и смычком в руке.
— Вот где они! — воскликнула Каролина, вытаскивая из кармана связку ключей, и, со вздохом подобрав футляр, вошла в квартиру. Луиза, посторонившись, пропустила Педера и дала обнять себя.
— Спорим, она перепутала время, — смущенно сказала Луиза. — Я просила вернуться к семи.
— Скажи спасибо, что хоть день правильный, — пошутил Педер и посмотрел Луизе в глаза.