Канимы взвыли и рванулись вперед, когда алеранские легионеры начали отходить от частокола. Они разломали деревянное ограждение, вырвав из него достаточно бревен, чтобы создать множество проходов, и начали давить на строй отступающих.
Без рыцарей и дожидающегося на холме резерва, всё могла бы кончиться разгромом. Несколько когорт были полностью разбиты, но Маркусу как-то удалось сохранить Первую когорту, с боем отступая шаг за шагом вверх по холму.
Там, где дисциплина врагов начинала ослабевать, группы рыцарей врезались в ряды канимов, и теперь длинные рукоятки кос, ранее столь смертоносных, становились помехой.
Рыцари земли и металла ломали их оружие, как игрушки, нагромождая трупы канимов, как дрова, а потом вниз по склону холма пошла в атаку кавалерия, оставляя позади горы убитых.
Мало того, Маркус видел, как Антиллар Максимус, держа в каждой руке по длинному мечу, спустился прямо в жалкие остатки уничтоженной Девятой когорты и вдребезги разнёс отряд рейдеров, который как раз собирался использовать своё численное превосходство.
Первый Алеранский неуклонно отходил под защиту толстых каменных стен руин крепости, обороняясь плотным полукругом, пока легионеры в задних рядах отступали. Не дожидаясь приказа, первая когорта заняла внешние края обороны. Она должна будет последней укрыться за стенами.
Звено рыцарей воздуха с воем пролетело достаточно низко, чтобы использовать свои копья, пронзая канимов насквозь, проносясь мимо на полной скорости. Один из рыцарей ушёл в сторону, уклоняясь от поднятой косы, но конец оружия зацепил его доспехи или снаряжение, и он был утащен вниз в завывающую стаю разъяренных рейдеров.
Когда рыцари воздуха выполнили заход и развернулись по кругу на следующий, люди начали падать, раненые или убитые балестами канимов, и были вынуждены отступить.
Главным образом, благодаря усилиям вступивших в ближний бой рыцарей удалось добиться перемены к лучшему, когда канимы бросились на постепенно отступающие ряды алеранцев.
Град дротиков из-за вновь созданных стен замедлил некоторых канимов, но этих метательных снарядов было попросту недостаточно много, чтобы разорвать их, и рыцарям приходилось тратить все больше и больше сил, теперь сражаясь в одних рядах с легионерами.
И тут канимы ещё раз применили своё колдовство.
У Маркуса не было времени глазеть по сторонам, но он обратил внимание на участок необычного движения возле одного из поваленных частоколов. Там появились фигуры канимов в мантиях из очень бледной кожи, медленно идущих вперед, ритмично размахивая перед собой горящими кадильницами.
Они выстроились в линию, обратив морды к холму, а затем все, как один, сунули когтистые руки в раскрытые мешочки, подвешенные к поясу. Они одновременно взмахнули руками, разбрызгивая веером алую жидкость, а потом все шаманы в едином движении запрокинули головы назад и завыли.
Линии фиолетового огня ударили вдруг с неба. Они попали в склон горы рядом с явно смертельно опасными в битве рыцарями и превратились в сферы адского пламени и света.
Люди кричали и умирали, и, если этот небесный огонь не имел той огромной разрушительной силы, как тот, что был использован против Первого Алеранского в Элинархе два года назад, он был точнее, а маленькие извержения, безусловно, произвели впечатляющий эффект.
Алеранский строй рухнул. Маркус выкрикивал приказы, вытаскивал раненых и понятия не имел, как ему удалось избежать оружия канимов, свистящего вокруг него.
Он помнил, как вырубил канима, который набросился на сильно обгоревшего Рыцаря, в котором он узнал Максимуса, а затем оружие было выбито из его руки.
Он упал на раненого Антиллара, прикрывая их обоих щитом, затем сверкнула сталь и Крассус появился рядом с ними, с длинным мечом в правой руке и изогнутым тяжелым канимским кинжалом в левой.
Крассус нанес два смертоносных удара меньше чем за секунду, заставляя канима отступить назад.
– Внутрь! – прокричал он, устремляясь вперед.
Атака не заставила себя ждать. Изящно выглядящая фиолетовая молния небесного огня обрушилась на него и взорвалась ослепляющей сферой жара и света.
Секунду спустя она пропала, оставив круг почерневшей земли с Крассусом в центре, нетронутым огнем, с кроваво-красными драгоценными камнями, сверкающими неярким светом, в рукояти канимского кинжала.
Недавние ликующие вопли канимских рейдеров внезапно стихли в то время как Антиллус Крассус дал волю силе, дарованной ему, как сыну Верховного Лорда Алеры.
Огонь охватил его лезвие и разошелся волной, настигая сотни нечеловеческих воинов. Где-то запела балеста, но лезвие Крассуса перехватило размытую стрелу и с фонтаном искр отклонило ее.
С его криком поднялся внезапный вихрь, закрутивший пепел, щебень, пыль со склона и собравший все это в плотное облако, защищающее остатки Первой Когорты от ока большинства врагов.
Маркус поднялся на ноги и схватил Максимуса за броню. Он потащил его назад, уперся в стену и передал его на руки другим легионерам через отверстие в стене. Он сам прошел через него, дрожа от усталости, и рухнул на землю в изнеможении.
Несколько секунд спустя через отверстие пробежал и Крассус, и полдюжины инженеров Легиона бросились вперед, положив руки на каменные стены. Отверстие дрогнуло и начало уменьшаться и за считанные секунды исчезло совсем, каменная стена стала целой и гладкой.
Снаружи, за стенами руин зазвучал тяжелый рев канимских рогов.
– Они отступают, – прокричал кто-то со стены, – они отходят назад!
– Лекарь! – Прохрипел Маркус.
Он повернулся к Максимусу, обнаружив того лежащим без чувств, обожженным и истекающим кровью.
– Лекарь!
– Тише, – произнес голос, – тише, Первое Копье.
Крассус отклонил Маркуса назад от Максимуса.
– Давайте, Фосс.
Маркус увидел их, уносящих Максимуса. Кто-то помог ему сделать несколько шагов и усадил спиной к стене.
Он обнаружил в своих руках кружку воды и выпил ее залпом, как и вторую и третью. Следом появилась еда, и хотя это было всего лишь незамысловатое пюре из овса, он опустошил миску и вылизал ее дочиста.
Только удовлетворив самые острые потребности своего тела, Маркус заставил себя оглядеться, снова собираясь с мыслями.
Леди Аквитейн, в своём одеянии прачки, уставилась на него ничего не выражающим взглядом. Затем она вернулась к раздаче таких же, как у него, мисок с пищей и пресной водой голодным и измученным легионерам, которые усеивали все руины неподалёку.
Остальная прислуга ухаживала за теми, кто получил незначительные травмы и приносила замену оружию, потерянному или сломанному в бою.
Измотанные в бою воины жадно заглатывали пищу, пили воду, или просто спали, лёжа вповалку на земле, как это было после практически любого боя, а тем более такого напряжённого, как этот. Маркус чувствовал себя, как тяжёлый изношенный кожаный сапог, и ничего больше не хотел, кроме как присоединиться к ним.
Вместо этого он поднялся на ноги и принялся обходить прилегающий участок, где расположились его люди, пока ещё не стемнело. Из восьмидесяти командиров первой когорты двадцать девять были всё ещё пригодны для выполнения обязанностей, в том числе он сам.
Четверть его легионеров были ранены и выведены из строя. Еще четверть погибли или пропали без вести. А на таком кровавом поле боя "пропали без вести", вероятно, означало, что они были слишком сильно изрублены, чтобы их могли опознать как погибших воинов Легиона.
Ещё четверть его людей получили лёгкие ранения и ожидали своей очереди к целителям. Следуя беспощадной математике войны, получивших лёгкие ранения легионеров заклинатели воды Легиона лечили в первую очередь, чтобы они вернулись в строй.
Тех же, кто был ранен более тяжело, обычно стабилизировали и оставляли дожидаться, пока их смогут поставить на ноги.
Пока Маркус подсчитывал своих людей возле палатки целителей, он видел множество таких дожидающихся алеранцев.
Он проверил пятнадцать трибунов Легиона. Трое из них были мертвы. Ещё трое были ранены и выведены из строя, в том числе Антиллар Максимус, травмы которого относили его к категории лиц, ожидающих дополнительной медицинской помощи. Подсчет потерь ужасал. Доклад Трибуна Снабжения – тем более.