Тави посмотрел на опускающееся солнце.
– Чуть погодя.
– А, – сказал Демос, кивая. – Я рад, что твой человек расплатился с моим боцманом.
– За что расплатился? – спросил Тави.
– У некоторых людей странное представление о чужой собственности, – сказал Демос. – Они думают, что они могут взять её, или разрушить, и что они имеют на это право. Ты заплатишь мне за эти цепи.
– Я оказал тебе услугу.
– Видишь, что я имею в виду, говоря о странном представлении? – сказал Демос. – Это мой заработок.
– Нет, это не так, – сказал Тави. – Если бы ты был, в первую очередь, работорговцем, твой корабль вонял бы гораздо хуже, и у тебя было бы больше цепей.
Демос пожал плечами.
– Я работал на работорговца, прежде чем выкупил Слайв. Деньги – это хорошо, но мне не нравится запах. Тем не менее, такие рейсы случаются. Я перевожу все виды грузов.
– Люди, – сказал Тави, – не груз.
– Парни, делающие на этом деньги, во всех южных портах мне кажется не согласятся с тобой, – сухо проговорил Демос.
– Все меняется, – сказал Тави, – Рабство тоже уйдет.
Демос сузил глаза и пристально смотрел на Тави довольно долго. Затем он произнес:
– Пока это не изменилось. Ты заплатишь мне за эти цепи.
Тави покосился на Демоса:
– Или что? Ты снимешься с якоря и бросишь нас здесь?
Глаза Демоса превратились в щелочки:
– Извини?
– Что ты сделаешь, если я не соглашусь? – продолжил Тави, – Что если я не заплачу, ты оставишь нас здесь и ..
Тави никогда не видел как Демос пользуется своим мечом. Он просто появился как продолжение его руки. Что потрясло его, что его собственная рука среагировала столь же быстро, и его клинок встретил лезвие Демоса прежде, чем тот коснулся Тави.
Затем доски палубы под ногами Тави вздыбились и подбросили его в воздух на шесть, восемь футов, выведя его из равновесия. Он замолотил руками и шлепнулся на крестец. Одна из досок палубы резко сложилась, гибкая, как будто ивовая палочка и последовав за рукой Тави, державшей кинжал, болезненно пригвоздила ее к деревянной поверхности палубы.
Демос шагнул вперед и вонзил меч в палубу между ног растянувшегося Тави, не больше, чем в двух дюймах от его паха. Капитан зарычал и присел на корточки, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами молодого человека.
– Я заработал свои деньги, – сказал он тоном полным тихой ярости, – Это значит, что я выполняю свою работу. Вовремя. Ты меня понял?
Тави просто в шоке смотрел на него минуту. Затем он пробормотал:
– Корабль. Целый корабль, являющийся фурией дерева.
– И она моя, – сказал Демос, – И ты мне будешь платить за любое повреждение моей собственности, пока путешествие не закончится.
Позади капитана, Тави увидел босого Арариса бесшумно приближающегося с мечом в руке. Когда он еще приблизился, на его лице четко читалось намерение.
Внезапно дверь в каюты распахнулась с ужасной силой, ударила Арариса в плечо, отправив того растянуться на палубе в неуклюжей позе.
– И скажи своему мастеру меча, – продолжил Демос, чьи глаза даже не дернулись в сторону от Тави, – что если он обнажит меч против меня снова, ему должно хватить мозгов, не делать этого на борту моего корабля.
Демос встал, извлек конец лезвия из досок палубы и убрал в ножны. Повернувшись к Арарису, он произнес:
– Мы оба знаем, что вы сделаете меня в честном бою.
Арарис медленно поднялся и вложил меч в ножны. Он слегка кивнул Демосу:
– Когда в последний раз вы участвовали в честном бою?
Демос показал короткий жест палубе и доска, державшая руку Тави разогнулась и освободила его, возвращаясь в исходное положение.
– По-моему, в двенадцать. Никогда не видел в этом смысла. Хорошего дня, джентельмены.
Тави проводил взглядом уходящего Демоса и покачал головой.
– Ты в порядке? – тихо спросил Арарис.
– Он опасный человек, – произнес Тави.
Арарис потер плечо и поморщился, молчаливо соглашаясь.
Тави взглянул на солнце.
– Еще час, и станет достаточно темно, чтобы идти. В Ремесленном переулке есть постоялый двор. Мы будем там, пока не получим все, что нам необходимо, – Тави нахмурился и понизил голос. – Как она?
– Лучше, с тех пор, как мы покинули океанские воды, – ответил Арарис.
Тави покачал головой.
– Те вещи, что она творила. Очень сильное заклинательство. Штука с акулой… И я никогда не слышал, чтобы кто-то перемещался в воде так. Мы так быстро летели, что я думал, что брызги разрежут мне кожу.
Арарис нахмурился.
– Я многого не помню.
– Она вылечила тебя, не используя ванну.
Глаза Арариса немного расширились.
– Она… не упоминала об этом.
– Однажды я видел, как Леди Плацида сделала такое, – тихо проговорил Тави, – Но и только. Я имею в виду, я знаю, что Исана очень искусный целитель, даже если сравнивать с Гражданами, но это уже второй раз, как она делает что-то настолько грандиозное, что выходит за рамки целительства.
Арарис медленно кивнул.
– Что-то наподобие того, как она заставила выйти из берегов небольшую речку незадолго до Второй Кальдеронской.
– Точно. То, что она сделала там, было не совсем внове для нее. Но это, безусловно, больше, чем она когда-либо делала. Более, чем даже она думала, что способна сделать, я уверен.
Арарис забарабанил пальцами, лежащими на рукояти меча.
– Во многих случаях ты действительно не знаешь, на что способен, пока не попытаешься. Я знал немалое количество людей, обладающих огромным талантом в заклинательстве металла, но они, по какой-то причине, не использовали его, – он пожал плечами, – Как часто кто-то пытался выбросить атакующую акулу на пиратский корабль, Тави?
Тави криво ухмыльнулся Арарису.
– Ты знал ее дольше, чем я, – тихо сказал он. – Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? Что-то, что указывало бы на то, что её дар заклинательства может быть более значительным, чем кто-либо знал?
Арарис покачал головой.
– Ты хочешь спросить, говорил ли твой отец что-нибудь об этом.
Тави отвёл взгляд, внезапно смутившись.
– Ну. Да.
Арарис скрестил руки на груди и надолго замолчал.
– Это было давно. И… в течение долгого времени я старался не думать об этом.
– Но если ты всё же что-то помнишь…
Арарис поднял руку и прикрыл глаза.
– Однажды. Когда мы говорили о том, что Секстус скажет, когда он узнает об Исане. Твой отец только что сообщил мне о своем намерении жениться на ней и… – Арарис посмотрел на Тави, и молодой человек почувствовал вспышку неловкости и стыда, исходящих от сингуляра. – И я сказал ему, что он, вороны побери, пожалеет, если так поступит. Гай не возражал бы против бастарда, или двух, бегающих вокруг – родословная никогда особо не славилась плодовитостью. Но у него, безусловно, были планы насчёт жены для Септимуса. Он бы предпочел, чтобы она была не только выгодной для политических целей, но и искусной в заклинательстве, чтобы сохранить силу правящей династии.
Тави вздохнул.
– Я не спрашиваю, какой совет ты дал моему отцу насчёт меня, Арарис. Кровавые вороны, парень, ты знаешь меня куда лучше. Просто ответь мне, что он сказал.
Арарис кивнул.
– Он сказал, что Исана превзошла его ожидания. А ещё, что её способности станут для Гая неприятным сюрпризом. – Он вздохнул. – Но ведь ему не обязательно было говорить о её искусстве заклинательства.
– Похоже, он так и сделал. А что ещё он мог иметь в виду? – спросил Тави.
– Было не так уж много людей, способных противостоять Септимусу, но она была одной из них. Если она думала, что он ошибается, она указывала ему на это. Не спорю, именно так, но… он мог бы заставить большинство людей пойти вместе с ним при помощи лишь силы личности. Он не мог справиться лишь с Исаной. Она никогда не повышала голос, никогда явно не конфликтовала с ним, но она никогда не отступала ни на дюйм. – Арарис пожал плечами. – Тави, твой отец никогда не располагал достаточным резервом фурий, когда дело доходило до чего-то важного.