Крассус удивленно моргнул и, будучи невероятно шокированным, уставился на Первое Копье. Удар не был легкой пощечиной: из нижней губы молодого человека сочилась кровь.
— Чтоб вас вороны забрали, сэр, — тихо сказал Маркус. — Вы — капитан легиона. А не молодуха, рыдающая о муже, ушедшем на войну. Так что подбери сопли и тащи свою задницу на поле, пока еще больше бойцов не оказалось на месте твоего брата.
Крассус ошеломленно воззрился на него. Маркус подумал о том, что с этим молодым человеком так говорили впервые за всю его жизнь.
— Встань, — прорычал Маркус. — Встаньте, сэр!
Крассус медленно поднялся. Маркус посмотрел ему в глаза и снова отсалютовал, ударив кулаком по груди.
Крассус ответил тем же. Он изучал Маркуса взглядом какое-то время, затем медленно кивнул и тихо произнес:
— На исходе сил, без воды и продовольствия.
— Так точно, сэр.
— А Гвардия?
— Я поговорил с их Первыми Копьями, сэр. Они в худшей форме, чем мы. Для сколько-нибудь эффективных контратак мы можем использовать только рыцарей. Гвардейцы используют иную форму шлемов, без забрала, и эти косы рассекали их как бумагу. У них меньше раненых, но намного больше погибших.
— Приказы от Сенатора? — Спросил Крассус.
Маркус отрицательно покачал головой.
— Другие капитаны?
— От них тоже ни слова, сэр.
Крассус сделал глубокий вдох.
— Сдается мне, нам действительно необходим хоть какой-то план.
— Как скажете, капитан.
— Пошлите гонцов к Сенатору и другим капитанам, — сказал Крассус, — с сообщениями о том, что я приготовил палатку для него и его людей и готов принять их немедленно.
Маркус отсалютовал и собрался идти.
— Маркус, — тихо сказал Крассус.
Тот остановился, не оборачиваясь.
Крассус понизил голос до шепота, который был бы слышен только им двоим.
— Нам не выбраться с этого холма, ведь так?
Маркус тяжело выдохнул.
— Похоже на то, сэр.
Крассус кивнул.
— Спасибо, — сказал он.
Маркус отправился выполнять его указания, хоть и был готов позволить канимам убить его, если те сперва позволят ему немного поспать.
Глава 47
Отряд возник из засады возле дороги: дюжина канимов и вдвое больше людей в экипировке Свободного Алеранского.
Только что в поле зрения не было никого, а в следующий момент целый арсенал был нацелен на грудь Тави.
— Ну, — нетерпеливо произнес Тави, осаживая своего коня. — Самое время, чтоб вас…
Один из людей начал было говорить, но удивленно заморгал и уставился на Тави, удивленный таким обращением. Тави рассматривал его какое-то время и решил выбрать его объектом для атаки.
Если ему не удастся провести успешное словесное нападение на первый же пикет под Мастингсом, то у него уйдет очень много времени на то, чтобы добраться до Насага, а у его матери и Арариса этого времени не было.
— Ты, — сказал Тави, указывая на человека и оглядывая дубинку на его поясе. — Центурион, я полагаю?
— Да, — произнес юноша. — Да, я…
— Похоже, вы не присматриваете за задней дверью так же внимательно, как за передней. Потрясающая беспечность.
Лицо человека побагровело.
— Итак, вы вторглись на территорию Свободного Алеранского, и по этой причине я помещаю вас под арест в соответствии с общими предписаниями…
— У меня нет времени на то, чтобы слушать ваши цитаты, центурион, — сказал Тави тоном, в котором были идеально сбалансированы нетерпение и властность, но отсутствовала злоба. — Немедленно отведите меня к Насагу.
Один из канимов, воин, в тёмной броне из красно-чёрных стальных пластин своей касты, сощурил кроваво-красные глаза и зарычал на канише одному из своих товарищей, рейдеру:
— Насади-ка его на копьё. Посмотрим, как он тогда заговорит.
Тави повернулся и пристально посмотрел на канима, который говорил. Их потрёпанная группа не была рассчитана производить впечатление, и состояла из одного человека, верхом, но без доспехов, на коне, который видел лучшие дни, и одного покосившегося фургона, запряженного парой мохнатых мулов, ведомого девушкой-маратом и везущего неодетого канима и раненого пассажира.
Они вряд ли могли выдать себя за бандитов, а тем более за кого-либо достаточно важного, чтобы потребовать аудиенции у командира канимов, и если Тави позволил бы воину-каниму относиться к ним как к мелким бродягам, они бы, несомненно, угодили в камеру, чтобы томиться и передаваться от одного офицера к другому, вверх по цепочке командования, и всё предприятие последних нескольких недель сошло бы на нет.