— Понятно, — промолвила Китаи. Она сверкнула глазами на Варга. — Я тоже не была впечатлена Алеранцем при нашей первой встрече.
Варг посмотрел на Китаи, его пасть сложилась в усмешке, уши задергались, Тави никогда раньше не видел канима таким.
Они смолкли, так как группа всадников, выехавших из ворот Мастингса, быстро приближалась.
Они остановили лошадей лишь в последний момент, за несколько шагов до них. Возглавляющий их офицер, Трибун по-видимому, судя по его более новой и хорошо пригнанной амуниции, неуклюже слез со своей лошади с лицом красным от гнева.
— Что у нас здесь? — требовательно спросил он. — Несколько сволочей наконец? — Он резко обернулся к мужчине в шлеме центуриона с гребнем и ткнул пальцем в землю прямо перед Тави. — Центурион, я хочу, чтобы здесь немедленно соорудили виселицу.
Тави прищурился и переглянулся с Китаи.
Центурион ударил себя кулаком по груди и начал раздавать приказы всадникам Свободного Алеранского. Легионеры сразу засуетились и кто-то вернулся с грубо обтесанными досками практически мгновенно.
Их канимский сопровождающий исторг негромкий рык из своего горла, наблюдая сузившимися глазами за разгневанным Трибуном, однако он не двигался и молчал. Через мгновение Тави пришло в голову, что он был в таком же положении по отношению к молодому канимскому воину, в каком он перед этим оказался с Варгом.
Он показал свое превосходство над канимом, и поэтому вся ответственность за действия в конфликтной ситуации лежала на нем.
Он заставил своего коня сделать несколько шагов вперед, а затем сказал:
— Извините, Трибун. Могу я спросить, что вы задумали делать?
Раскрасневшийся Трибун в ярости обернулся к Тави, держа одну руку на своем мече.
— Центурион, — проревел он.
— Сэр?
— В следующий раз, когда осужденный заговорит, вы позаботитесь немедленно привести его приговор в исполнение!
— Так точно!
На одно долгое мгновение Тави встретился взглядом с жесткими глазами Трибуна, но не заговорил. Он бросил взгляд в сторону Китаи. Выражение на лице девушки-марата не изменилось, но она слегка подвинулась на козлах и обернулась назад, чтобы поправить одежду на лежавшем без сознания Эрене.
Тави не заметил никаких признаков этого, но был уверен, что она спрятала в ладони один из множества кинжалов, которые Эрен обычно скрывал на своем теле.
Судя по ушам, Варг заметил это. Он взглянул на молодого канима, чьи уши внезапно прижались к черепу.
Тави скрыл гримасу. Если дело дойдет до драки, у них не было никаких шансов, даже если молодой воин и весь его патруль поддержат их. Здесь попросту было слишком много легионеров Свободного Алеранского, и как в любом нормальном алеранском легионе, приказы Трибуна будут немедленно исполнены любым легионером или центурионом в поле зрения.
Еще один всадник показался из города, он погонял коня всю дорогу, и когда животное приблизилось, то было на грани исступления. Конь ржал и вставал на дыбы, размахивая копытами, всадник соскочил на землю, скинул шлем и вытащил свой гладиус из-за пояса.
Тави немедленно узнал мужчину, хотя когда он видел Дуриаса в последний раз, черты его лица не были искажены яростью.
Что-то произошло здесь, нечто большее, чем обычные тревоги военного времени. Слишком много эмоций было в реакции Свободного Алеранского, подобное не происходит без причины.
Это не сулило ничего хорошего их предприятию. Люди, взвинченные настолько, были способны на все.
Тави напрягся, готовясь призвать фурий ветра и выхватить меч, прежде чем кто-либо успеет его остановить, но Дуриас направился прямо к суровому Трибуну и, не говоря ни слова, врезал тому по лицу тыльной стороной ладони.
Трибун грохнулся на землю. Дуриас поднял свой меч и направил его прямо в закованную грудь Трибуна, заставив мужчину остаться на земле.
— Попробуй встать, — прорычал Дуриас, — и я снесу твою бесполезную башку, Манус.
Трибун яростно уставился на него.
— Центурион. Я насажу твою голову на…
Дуриас отклонился назад и врезал пяткой Трибуну Манусу прямо по зубам. Голова мужчины откинулась назад, сломанные зубы фонтаном разлетелись вокруг, и он распластался на земле без сознания.
Дуриас уставился на него, затем перевел взгляд на стоявшего поблизости центуриона.
— Он опять топился в вине?
Рот центуриона скривился в отвращении, и он кивнул.
— Тогда дайте ему чего-нибудь покрепче, — сказал Дуриас. — Если он будет слишком пьян, чтобы ходить, то он также будет слишком пьян, чтобы делать что-то настолько тупое. Теперь оттащите это проклятое бревно назад, а лошадей поставьте обратно в конюшню.