Септимус встряхнулся, как отряхивается намокшая собака, и неуверенность исчезла с его лица.
– Да. Но я думаю, что я, наконец, понял, что случилось, начиная с Семи Холмов.
– Что вы имеете в виду? – спросил Арарис.
Септимус покачал головой и поднял руку.
– Нет времени. Я хочу, чтобы ты увёз их в безопасное место.
– Ваше Высочество, я могу выделить часть всадников, чтобы проводить их.
– Нет. Это должен быть ты.
– Вороны, Септимус, – сказал Арарис. – Почему?
Септимус посмотрел ему в глаза и тихо сказал:
– Потому что я знаю, что ты о ней позаботишься.
Глаза Арариса округлились, а лицо побледнело. Он покачал головой.
– Сеп, нет. Нет, это не так. Я бы никогда не хотел такого. Ни своему господину. Ни своему другу.
Лицо Принцепса внезапно озарилось улыбкой, и он запрокинул голову от хохота.
– Вороны. Я это знаю, Рари, дурак ты этакий. Я знаю, что ты не хотел.
Арарис смущённо наклонил голову, нахмурившись.
– Всё равно. Я не должен. Это неправильно.
Септимус стукнул Арариса кулаком по плечу:
– Ба, парень. Я буду не очень хорош, бросая камни во всех, кто влюбляется в нее. Я ведь влюбился, в конце концов, – он посмотрел в сторону палатки, которую делил с Исаной. – Она – что-то особенное.
– Она – да, – тихо согласился Арарис.
Лицо Септимуса снова стало спокойным.
– Это должен быть ты.
– Хорошо, – сказал Арарис.
– Если со мной что-нибудь случится…
– Не случится, – твердо произнес Арарис.
– Мы не можем этого знать, – сказал Септимус, – Никто не может. Это должен быть ты. Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты о ней позаботился. Я даже не могу допустить мысли, что она и ребенок останутся одни. Пообещай мне, Арарис.
Арарис покачал головой.
– Это нелепо.
– Может быть, – согласился Септимус, – Надеюсь, что так. Но пообещай мне.
Арарис нахмурился на мгновение. Затем его подбородок дернулся в коротком кивке.
– Я присмотрю за ними.
Септимус мягко пожал ему руку, его тон был теплым.
– Благодарю тебя.
Сон замер, остановившись на этой сцене.
Рядом с Исаной Линялый смотрел на образ Септимуса.
– Я подвел его, – сказал он. Слезы катились по его щекам поверх шрамов. – Я должен был стоять рядом с ним. Но стоило ему слегка подтолкнуть меня… и единственным моим желанием стало увести вас как можно дальше от битвы. Убедиться в вашей безопасности.
Он склонил голову.
– Я позволил моему сердцу управлять моей головой. Я позволил этому закрыть мне глаза на мой долг. Закрыть глаза на возможные опасности. Закрыть глаза на рану вашей сестры. Закрыть глаза на то, что может случиться с ребенком.
Он посмотрел на нее глазами полными печали.
– Я вас любил, Исана. Жену моего лучшего друга, моего брата по мечу. Я любил вас. И мне стыдно.
Долгое мгновение Исана смотрела на образ Септимуса, хотя иллюзорные слезы заволокли во сне ее зрение.
– Линялый…
– Я не могу искупить свои ошибки, – сказал Линялый. – Никогда мне не смыть кровь с моих рук. Отпусти меня. Здесь ничего для меня не осталось.
Исана повернулась к Линялому и протянула к нему свои бледные, изящные руки, чтобы обхватить ими его лицо. Она чувствовала его мучительную вину, чувствовала боль, самообвинение, бездонный колодец сожаления.
– То, что произошло, – тихо сказала она, – не было твоим решением. Это было ужасно. Я ненавижу, что это произошло. Но не ты был причиной всего этого.
– Исана… – прошептал Линялый.
– Ты всего лишь человек, – перебила его Исана. – Мы все совершаем ошибки.
– Но моя… – Арарис покачал головой. – Я был частью этой войны, в конце концов. Если бы Септимус остался жить, он был бы величайшим Первым Лордом Алеры среди когда-либо живших. У него был бы чрезвычайно одаренный наследник. Милосердная, понимающая жена рядом с ним. И ничего из этого не происходило бы.
– Возможно, – мягко сказала Исана. – Возможно, нет. Но ты не можешь нести на себе ответственность за действия тысяч и тысяч других людей. Ты должен это отпустить.
– Я не могу.
– Можешь, – сказала Исана. – В произошедшем не было твоей вины.
– Тави, – сказал Линялый.
– И это тоже не твоя ошибка, Линялый. – вздохнула Исана. – Она моя.
Линялый недоуменно моргнул.
– Что?
– Я сделала это с ним, – тихо произнесла Исана. – Когда он был еще ребенком. Всякий раз, когда я купала его, я думала о том, что могло бы случиться, если бы он проявил способности своего отца. Насколько сильно это привлекло бы к нему внимание. Что это обозначило бы его как наследника Гая. Сделало бы целью для всех властолюбивых маньяков Империи, мечтающих захватить трон. Сначала я не понимала, что делаю с ним.
Она встретила его взгляд твердо.
– Но когда поняла… Я не остановилась, Линялый. Я надавила сильнее. Я тормозила его развитие, чтобы он выглядел моложе своего возраста, чтобы то, что он был ребенком Септимуса, казалось невозможным. И в дополнение я сдерживала его разум, так или иначе. Я не позволяла его талантам когда-либо вырваться из-под контроля до тех пор, пока водяные фурии вокруг стедгольда настолько не привыкли к этому, что мне больше не приходилось думать об этом постоянно.
– В отличие от тебя, – проговорила она, – я точно знала, что я делала. И поэтому, моей вины в этой войне не меньше, чем твоей.
– Нет, Исана, – произнес Линялый.
– Да, – тихо возразила Исана, – Поэтому я остаюсь здесь. С тобой. Когда ты уйдешь, я уйду с тобой.
Глаза Линялого расширились:
– Нет, Исана, пожалуйста, не нужно. Просто оставь меня.
Она взяла обе его руки в свои:
– Никогда. Я не позволю тебе уйти, Арарис. И, гром и вороны, твои обязанности не выполнены. Ты поклялся служить Септимусу.
Она сжала его руки и твердо посмотрела ему в глаза:
– Он был твоим другом. Ты обещал ему.
Арарис смотрел на нее, дрожащий и молчаливый.
– Я знаю, как сильно была ранена твоя душа, но ты не можешь сдаться. Ты не можешь отказаться от своего долга сейчас, Арарис. У тебя нет на это права. Я нуждаюсь в тебе. – Она подняла подбородок. – Октавиан нуждается в тебе. Ты вернешься к исполнению своего долга. Или ты сделаешь свое предательство истинным, позволив себе умереть и забрав меня с собой.
Он начал плакать.
– Арарис, – сказала Исана низким, сочувствующим голосом.
Она коснулась его подбородка и подняла его, пока их глаза не встретились. Затем, очень нежно, она сказала:
– Выбирай.
Глава 48
Амара старалась улыбаться маленькой девочке и протягивала ей свои руки.
– Маша, – сказала Ладья тихо. – Это графиня Амара. Она собирается забрать тебя отсюда.
Девочка нахмурилась и прижалась к Ладье еще крепче.
– Но я хочу уйти с тобой.
Ладья несколько секунд быстро моргала, едва сдерживая слёзы, затем сказала:
– На сей раз мы уйдём вместе, детка. Я встречу тебя на улице.
– Нет, – ответила девочка и прижалась плотнее.
– Но разве ты не хочешь отправиться в полет с Амарой?
Девочка подняла глаза.
– Полёт?
– Я встречу тебя на крыше.
– А потом мы уедем, и ты мне подаришь пони? – спросила Маша.
Ладья улыбнулась и кивнула.
– Да.
Маша радостно улыбнулась матери и не протестовала, когда Ладья подсадила её на спину Амары.
Девочка обхватила ногами Амару за талию, а руками обвила шею Амары.
– Ладно, Маша, – сказала она, напрягая мышцы гортани, сопротивляясь сдавившей горло хватке ребёнка. Держись крепче.
Ладья повернулась к огромной кровати и сорвала с неё шелковую стёганую простыню, достаточно большую, чтобы служить шатром. Она поспешила к одному из больших шкафов, захлестнула угол простыни вокруг одной из его ножек и завязала его быстрыми, точными движениями.
– Готово.
– Ваша Светлость? – спросила Амара. – Вы готовы?
Леди Плацида подняла глаза, её лицо было бледным и отстранённым от концентрации. Она опустилась на колени, лицом к противоположной стене, её расслабленные руки покоились на коленях.