Но пока он не знает, что она рядом, и еще не поздно – у нее есть шанс. Ведь он всего лишь человек. Опасный, могущественный, умудренный опытом, но, тем не менее, смертный. Смертельный удар может даже не понадобиться.
Они были, вероятно, в двухстах футах над повозкой, но если бы она сбросила его вниз, лишив контроля хотя бы на несколько секунд, лес обошелся бы с ним точно так же, как и с теми, кто уже упал.
Малейшая ошибка стоила бы ей смерти, и Амара это знала.
Но если она ничего не предпримет, он определенно сокрушит повозку и убьет всех, кто в ней находится.
Осознание этого сделало выбор легче, чем она ожидала. И, несмотря на то, что ее начало трясти от собственного тошнотворного ужаса, она устремилась вперед, стараясь держать поток ближе к себе, чтобы ни Калар, ни его люди не почувствовали его. Она бросилась вперед, наперерез группе Рыцарей, рассчитав место, в котором они должны были оказаться, согласно их курсу.
А затем выхватила меч, так резко, что боль пронзила правую руку, и высвободила Цирруса, а вместе с ним и поток воздуха.
Амара рухнула вниз, падая на маленькую фигурку повозки где-то внизу в полной тишине, не используя свою фурию, которую кто-то, обладающий силой и опытом Калара, мог бы почувствовать.
Она знала, как управлять своим падением, раскинув руки и ноги, она сосредоточенно, всё быстрее и быстрее, приближалась к своей цели – обнаженной полоске кожи на шее Калара, чуть выше ворота серо-зеленого плаща.
Внезапно он приблизился, преодолев на одном дыхании несколько сотен футов, и так же неожиданно – под ней, всё еще придерживаясь курса и наблюдая за покинувшей туман повозкой. Она замахнулась, держа меч обеими руками острием вниз в направлении своего падения.
Амара закричала и ударила, тут же призывая Цирруса.
Разыгравшийся хаотичный шторм ознаменовал появление чужеродной фурии в строю Калара и его сопровождения.
В последнюю секунду один из Бессмертных, летевший рядом с Каларом, поднял глаза наверх и тут же бросился вперед, заслоняя собою спину Калара от меча Амары.
Амара ударила Бессмертного с ломающей кости силой. Меч прошел через его доспехи, как если бы их не было вообще, погрузившись в него по рукоять. Ее тело, будто молотом, сотрясло силой отдачи. Она услышала хруст, левая рука полыхнула болью. Мир закрутился головокружительными кругами, и она едва могла контролировать Цирруса, превозмогая боль.
Что-то ударило ее по лодыжке, и она почувствовала, как с нее соскальзывают ремешки сандалей, унося с собой и сами сандалии. Ощущение этого привело ее в себя и дало знать, что она зацепилась за ветви высокого тонкого дерева, что, при ее скорости, было равноценно ударам ножей по коленям.
Она отчаянно призвала Цирруса, не справляясь с переизбытком боли, цветов и звуков. Тем не менее, ей удалось не рухнуть на деревья, и она обнаружила, что летит рядом с повозкой, виляя из стороны в сторонц, будто пьяница, левая рука ее бесполезно свисала, а меча уже не было.
– Графиня! – закричала Леди Плацида. – Берегись!
Амара уставилась на нее на секунду, затем обернулась и увидела одного из Рыцарей Воздуха, пикирующего на нее с копьем в руках. Она начала уворачиваться, но понимала, что не успевает. Она двигалась слишком медленно.
Вражеский Рыцарь занес меч для удара.
И тут же стрела ударила его в горло, вызвав фонтан крови, и Рыцарь беспомощно рухнул на деревья.
Амара моргнула и оглянулась на повозку.
Граф Кальдерона стоял, пригнувшись, на крыше повозки с луком в руках, расставив ноги, чтобы сопротивляться свирепствующему ветру.
Он просто стоял на паланкине, балансируя, без страховки или хотя бы веревки. Бернард сбросил плащ, и его лицо приобрело выражение отрешенного, хладнокровного профессионального лучника. Перемещаясь с профессиональной точностью, он выпустил еще одну стрелу, целясь куда-то за спину Амаре, и, следом, еще одну.
Она обернулась и увидела, как был поражен еще один вражеский Рыцарь, несмотря на то, что стрела, снесенная ветром, попала ему не в сердце, а в руку. Он закричал и замедлился, тщательно контролируя свой полет.
– Амара! – Закричал Бернард. Он ухватился за один конец лука, а другой протянул ей.
Всё еще сбитая с толку, она не сразу поняла, что нужно делать, но схватилась за лук и позволила Бернарду втащить ее на крышу повозки.
Какое-то время она просто сидела, а Бернард успел сделать еще два выстрела – оба мимо. Не имея возможности прикоснуться к земле и призвать свою фурию, он не мог как следует натягивать тетиву, что влияло как на точность стрельбы, так и на скорость ее полета.
И, независимо от мастерства стрелка, турбулентность не давала возможности попасть во что бы то ни было, находящееся на расстоянии дальше нескольких ярдов, поэтому Рыцари Воздуха старались держаться подальше, петляя, приближаясь и отдаляясь, провоцируя Бернарда на выстрелы, которые будут расходовать стрелы, но вряд ли смогут кого-то поразить. Они, так же как и Амара, могли видеть, что в его колчане осталось лишь несколько стрел. Но к тому времени, как Бернард понял их задумку, осталось всего три стрелы.
Неожиданно мысли Амары потекли быстрее. Боль всё еще терзала ее руку и левое плечо, но отошла на второй план и была не столь важна. Взгляд вниз на ближайшие деревья, позволил ей понять, что, повозка хоть и двигалась быстро, но опасно раскачивалась из стороны в сторону, так как сила носильщиков убывала.
– Ты что творишь, совсем сдурел? – крикнула она Бернарду.
– Внутри мне негде развернуться для выстрела, любовь моя, – ответил Бернард.
– Если мы всё это переживём, я убью тебя голыми руками, – прорычала она ему в ответ. Потом наклонилась в сторону и крикнула:
– Леди Аквитейн! Мы должны двигаться быстрее!
– Она не может слышать вас! – откликнулся Олдрик напряженным от боли голосом. – Это всё, что они обе могут сделать, чтобы удержать экипаж в воздухе!
Сверкнула красная молния, и тень упала поперёк задней части кареты.
Амара оглянулась и увидела спускающегося к ним Калара. Его плащ был порван в нескольких местах теми же ветками деревьев, которые рассекли левую сторону его лица до кровоточащего, опухшего мяса. Его зубы скрежетали от ненависти и ярости, и, когда он встретился взглядом с Амарой, лезвие его меча вдруг начало светиться, как железо в горне, красным, потом оранжевым, а затем раскалилось добела. Металл взвизгнул в мучительном протесте.
Бернард, руки которого двигались так быстро, что казались размытыми, выпустил две стрелы, как только Калар оказался прямо перед ним. Верховный Лорд Калар отбил их в сторону своим горящим клинком, вдребезги разбив их тяжёлые стальные наконечники.
Калар надвигался, с жаждой убийства в глазах. Амара направила на него Цирруса, но это было всё равно что пытаться остановить взбесившегося гарганта шёлковой нитью. Верховный Лорд прошёл сквозь Цирруса, как будто фурии не было.
Ей хотелось закричать от досады и ужаса, в беспомощном протесте, что этот мерзавец, этот, этот… выродок собирается убить её, убить её мужа, убить всех в карете и повергнуть Алеру в полный хаос. Она повернулась к Бернарду, ища его глазами. Она хотела смотреть на него, когда клинок Калара лишит её жизни. А не на зверя, который убьёт её.
Лицо Бернарда было бледным, но в его глазах не виднелось ни признаков поражения, ни намёка на капитуляцию. Он бросил вниз, на Амару, один мимолетный взгляд – и подмигнул ей.
Затем он наложил свою последнюю стрелу на тетиву и выпустил её, когда Калар был не далее десяти футов от кареты. Калар снова усмехнулся, и его клинок описал изящную волнистую линию, чтобы отразить стрелу, прежде чем она до него долетела. Её древко разлетелось в щепки.
Но наконечник стрелы, выточенный из полупрозрачного кристалла каменной соли, как у тех стрел, которые он выпускал в ветрогривов в Кальдероне, рассыпался в порошок.
Соль врезалась в фурий ветра Калара, мешая ему, разрывая его воздушный поток в клочья, убивая силу, которая держала его в воздухе.