Тави рухнул, будучи таким уставшим, что едва мог дышать. Его поврежденное запястье пульсировало в агонии. Он полежал на боку немного, затем открыл глаза и посмотрел на своего друга и Магнуса.
– Ну что, повеселился?
– Прошу прощения? – ответил Макс. Его голос был уставшим, но дыхание было ровным.
Тави знал, что ему лучше бы держать язык за зубами, но боль и злость заглушили голос разума.
– Всегда находились те, кто хотел надо мной поиздеваться, Макс. Но я никогда бы не подумал, что ты будешь одним из них.
– Думаешь, я издеваюсь над тобой? – спросил Макс.
– А что, нет? – настаивал Тави.
– Ты невнимателен, – сказал Магнус спокойным тоном, снимая учебную экипировку и открывая флягу с водой. – То, что тебе больно, является результатом твоей собственной ошибки.
– Нет, – прорычал Тави, – это является результатом того, что мой друг сломал мне руку. И заставлял меня продолжать участвовать в этом идиотизме.
Макс присел на корточки напротив Тави и смотрел на него в течение долгой молчаливой минуты. Выражение лица его друга было серьезным и даже… осмысленным. Тави никогда не видел Макса таким.
– Тави, – сказал он тихо, – ты видел как сражаются Канимы. Думаешь, кто-нибудь из них вежливо позволил бы тебе встать и покинуть поле боя, потому что ты получил незначительную травму? Думаешь, кто-нибудь из Маратов проигнорировал бы прорехи в твоей защите, чтобы не уязвлять твою гордость? Думаешь, вражеский легионер будет слушать, как ты рассказываешь ему, что ты сегодня не в форме, так что с тобой надо обращаться понежнее?
Тави уставился на Макса.
Макс принял флягу Магнуса и напился. Затем постучал клинком по земле.
– Ты должен прикрывать напарника, что бы ни случилось. Даже если тебе сломали второе запястье, даже если это ставит тебя под удар, даже если ты истекаешь кровью. Не важно. Твой щит остается на месте. Ты защищаешь напарника.
– Даже если тем самым я открою себя? – спросил Тави.
– Даже в этом случае. Ты должен быть уверен, что тот, кто рядом, прикроет тебя, если так случится. Так же, как и ты его. Это дисциплина, Тави. Жизнь и смерть – в твоих руках, не только твоя, но и тех, кто сражается вместе с тобой. Если ты допустишь ошибку, это наверняка будет означать не только твою смерть. Ты фактически убьешь того, кто полагался на тебя.
Тави смотрел, не отрываясь, на своего друга, и его ярость отступила. Остались только боль и вселенская усталость.
– Пойду приготовлю ванну, -тихо сказал Магнус и отошел.
– У тебя нет права на ошибку, – продолжил Макс. Он снял щит с левой руки Тави и передал ему флягу.
Тави внезапно ощутил неистовую жажду и начал опустошать ее. Напившись, он выпустил флягу из рук и положил голову на землю.
– Ты сделал мне больно, Макс.
Макс кивнул.
– Иногда боль – это единственный способ заставить глупого новобранца быть внимательным.
– Но эти удары… – сказал Тави ворчливо, но уже не агрессивно. – Я умею пользоваться мечом, Макс. Ты знаешь это. Большинство этих движений – это самые неуклюжие вещи из всех, что я когда-либо видел.
– Да, – ответил Макс, – потому что только такими движениями ты можешь вести бой и при этом не зехать кому-нибудь сзади в глаз локтем, не нарушить равновесие человека, стоящего рядом, не поскользнуться на грязи или льду. Ты открываешься на долю секунды, чтобы нанести удар по ближайшему противнику, используя все силы, что у тебя есть. Именно такими ударами и выигрываются бои.
– Но ведь я уже обучался…
– Ты обучался самозащите, – поправил его Макс. – Ты обучался дуэлям или схваткам в составе быстой малочисленной группы бойцов-одиночек. Передовая линия Легиона на поле боя – совсем другое дело.
Тави нахмурился.
– Почему?
– Легионеры – не вояки, Тави. Они – профессиональные солдаты.
– В чем разница?
Макс, задумался, сжав губы.
– Воины сражаются. А легионеры сражаются вместе. Смысл не в том, чтобы быть лучшим мечником, а в том, чтобы создать целое из индивидуальностей, которое будет сильнее, чем просто сумма этих индивидуальностей.
Тави нахмурился, стараясь обдумать услышанное несмотря на пелену боли, туманящую разум.
– Даже самый безнадежный боец может научиться легионерской технике, – продолжил Макс. – она настолько же проста, насколько и грязна. И она работает. Особенно в жестоком контактном бою. Работает, потому что тот, кто рядом с тобой, верит в то, что ты прикроешь его, а ты веришь в то, что он прикроет тебя. Когда речь идет о сражении, я предпочитаю биться рядом с легионером, нежели с дуэлянтом, даже если это дух самого Арариса Валериана. Даже сомневаться не стану.
Тави опустил глаза.
– Я не понимал.
– Ну что ж, ты был в невыгодном положении. А сейчас всё изменилось. – Макс улыбнулся. – Если тебе от этого полегчает – со мной было так же. Вот только мое запястье было сломано шесть раз, а колено – дважды, прежде чем до меня дошло.
Тави поморщился, глядя на собственное запястье, теперь напоминающее огромную, распухшую сосиску из мучения и боли.
– Это еще одно доказательство того, что я учусь быстрее, чем ты, Макс.
– Ха. Продолжай в том же духе и запястье свое будешь своими силами лечить.
Вопреки своим словам, Макс выглядел обеспокоенным.
– Ты в порядке?
Тави кивнул.
– Извини, что наорал на тебя, Макс. Я просто…
Тави ощутил внезапный укол одиночества. Это чувство уже стало привычным за последние шесть месяцев.
– Я пропущу встречу. Я не увижу Китаи.
– О, великие фурии, даруйте мне хотя бы один день без его нытья о ней! Она была твоей первой девушкой, Кальдерон, это пройдет.
Укол одиночества перерос в боль.
– Я не хочу, чтобы это прошло.
– Такова жизнь, Кальдерон.
Макс забросил на свое плечо здоровую руку Тави и поднял его с земли, помог добраться до костра, где Магнус подливал кипяток в уже почти полный чан с водой.
Сумерки в долине Амарант тянулись долго, если, конечно, сравнивать с родными горными местами для Тави. Каждый вечер, за час до заката, они останавливались, чтобы успеть дать несколько уроков Тави о военной тактике и технике Легионов. Уроки были тяжелы, большей частью практические упражнения с тяжелым клинком, и первые пару-тройку вечеров он не мог шевелить левой рукой без боли. Макс решил, что рука Тави не достаточно тренирована, пока за две недели упражнений под кожей не оформились бугры мышц. Еще неделю Тави вынужден был тщательно изучать неуклюжую технику, но он признавал, что он еще никогда не был в лучшей боевой форме, чем сейчас.
Пока Макс не сломал ему запястье.
Макс расположил Тави возле чана, и Магнус положил сломанную руку в теплую воду.
– Парень, тебя лечили когда-нибудь с помощью водяных фурий?
– Много раз, – ответил Тави. – Моей тете приходилось неоднократно лечить меня.
– Хорошо, хорошо, – одобрил Магнус. Он на минуту замедлился, затем закрыл глаза и расположил ладони на поверхности воды. Тави почувствовал, как вода начала бурлить, как будто невидимый угорь заскользил вокруг его руки, стало тепло и рука онемела, как всегда было при исцелении.
Боль исчезла и Тави облегченно вздохнул. Он подался вперед, стараясь не двигать рукой. Он не был уверен, что можно заснуть сидя, и с открытыми глазами, но у него похоже получилось. Когда он поднял голову в следующий раз, уже наступила ночь и в воздухе плыл запах тушеного мяса.
– Отлично, – устало сказал Магнус и убрал свою руку из воды. – Попробуй теперь.
Тави поднял свою руку из воды и согнул пальцы. Движения были болезненны, но опухоль спала, и пульсирующая боль исчезла, оставив лишь легкое напоминание, в сравнении с тем, что было раньше.
– Хорошо, – тихо сказал Тави. – Я не знал, что вы лекарь.
– Всего лишь помощник целителя во время моего пребывания в Легионах. Но такого рода вещи – всего лишь обычная рутина. Будет слегка болеть. Ешь, сколько сможешь за ужином, и старайся ночью держать приподнятой, если не хочешь, чтобы рука ныла.