Эта лавина грохота и огненной энергии смяла передовую волну Ворда, сбрасывая их со стен сотнями, сжигая их в чёрный пепел в воздухе и рассеивая его сверху на головы их ошеломлённых собратьев, взбирающихся следом за ними.
Как только эхо первого чудовищного удара грома один раз отразилось от земли, его подхватил хор меньших грозовых разрядов, посыпавшихся с небес на землю — сотнями.
Молнии с треском ударяли в гущу Ворда, поражая и уничтожая по дюжине за раз.
Здесь огненно-золотой шершень, символ Родоса, пикировал к земле, а там — сияющие зелёные молнии, принявшие облик пары быков Плациды, подбрасывали Ворд на пятьдесят футов в воздух.
Тёмно-красные соколы Аквитейна падали, как огненный дождь, каждый их удар казался крошечным по сравнению с другими, но они разили врагов со смертоносной точностью и с ужасающим размахом.
Амара смотрела на внушающие первобытный ужас силы, выпущенные на свободу впереди, и надеялась, что она и её муж находились на достаточно безопасном расстоянии для наблюдения за битвой.
Это было не похоже на смертоносное боевое заклинательство центурии Рыцарей, приданной Легиону, или даже Рыцарей нескольких легионов, действующих сообща — это была объединённая мощь фурий Лордов Алеры, и она буквально заставила землю разверзнуться под ногами Ворда, как только враги приблизились.
Свет был ослепительным, и ей пришлось поднять руку, чтобы прикрыть глаза ладонью.
Куски — и не все они были комьями земли и осколками камня — посыпались вокруг них, доброшенные до покинутого стедгольда силой фурий, призванных и спущенных на Ворд.
Звук был оглушительный, даже в месте, где они притаились, и Амара отчаянным усилием переместила часть сил Цирруса для защиты их ушей от страшного грохота.
Амара никогда не видела и не могла вообразить высвобождения такой абсолютной, внушающей благоговейный ужас силы — лишь однажды — и ей вдруг больше всего на свете захотелось оказаться в очень глубокой яме, и сидеть там, притаившись, пока всё не утихнет.
Она не знала, как долго бушевал этот ужасный шторм силы и смерти. Она знала, это не могло продолжаться так долго, как воспринималось.
Казалось, она просидела так целую вечность, в то время как молнии били с совершенно ясного неба, прокатываясь по долине волной первобытного разрушения.
Когда наступила тишина, Амаре сначала показалось, что ее барабанные перепонки не выдержали грохота. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что вспышки света прекратились, а земля перестала сотрясаться.
Ее глаза, ослепленные вспышками света, не увидели ничего, кроме магических светильников на стенах Цереса, загоревшихся, как только ночь опустилась на землю.
В течение минуты ничего не происходило — а затем, еще раз, в городе пронзительно и звонко зазвучали трубы, и ворота Цереса широко распахнулись — так же, как и еще дюжина отверстий в стене, созданных фуриями, пропуская вперед потоки камня, текущего словно вода и создававшего аккуратные новые арки.
Затем из города выехала кавалерия, тысячи лошадей, двигавшихся колоннами, дробно застучали копытами по разрытой молниями земле.
Объединенные отряды каждого Легиона, которые Первый Лорд был в состоянии собрать, представленные цветами всех городов к югу от Защитной Стены, выехали на поле перед городом.
Более половины их, насколько Амара могла видеть, носили зеленые цвета дома Плацида.
Слухи, которые они слышали о лорде Плацида, выставившем весь Легион, по-видимому, не были преувеличены.
Когда кавалерия заняла позиции, следом за ними на воздушных крыльях со стен города поднялись Рыцари Воздуха — они парили вокруг групп горожан, которые вышли сражаться против угрозы Ворда.
Как только кавалерия двинулась вперед, воздушные войска помчались перед ними, неся урон и разрушения среди ошеломленного Ворда. Амара видела разряды молний и расцветающие сферы пламени, освещающие на миг черные сегменты брони Ворда точными разящими вспышками.
А затем их настигала кавалерия. Амара слышала отдаленные звуки труб и барабанов их подразделений и мало что могла видеть в темноте, но она не сомневалось, что сражение закончится тяжелым поражением для Ворда, пойманного в ловушку на открытых полях долины Цереса, где они не смогут найти убежища против гнева Алеранской кавалерии и где негде скрыться от рыцарей Воздуха и фурий сражающихся горожан.
После стольких дней, в течение которых она наблюдала ужас, который Ворд сеял среди жителей Цереса, Амара почувствовала прилив мстительного удовлетворения.
Даже если бы заклинатели фурий Ворда начали бой — учитывая, что кто-нибудь из них смог выжить в этой бойне, то было уже слишком поздно, чтобы хоть как-то повлиять на ход сражения.
Первый Лорд, казалось, сломал хребет продвигающемуся войску врага.
А затем Амара увидела, как звезды на южном горизонте начинают гаснуть, одна за другой.
Ее мужу потребовалось несколько больше времени, чтобы заметить это, но она почувствовала, как он внезапно напрягся, когда тоже увидел это.
Тьма, независимо от того, что это было, продолжала поглощать звезды, надвигаясь все быстрее, и низкий, тяжелый звенящий гул наполнил воздух.
«О, Великие фурии», — подумала Амара. — «Воздушные войска. Должно быть, тысячи. Десятки тысяч. Кровавые вороны, они заслоняют звезды».
Существами, которые напали на город, своими наземными войсками, Ворд охотно пожертвовал, бросив их прямо в алеранскую западню, чтобы заставить Граждан и заклинателей вступить в бой, чтобы вынудить алеранцев выявить расположение их самого мощного оружия.
Контрудар обрушился с нечеловеческой жестокостью.
Амара мало что смогла увидеть оттуда, где сидела.
Но вспышки света, озаряющие ночное небо, каждый раз высвечивали тёмные фигуры. Все они выглядели похожими на людей, хотя она с трудом могла заставить себя поверить, что такое возможно.
Конечно, у Ворда не могло быть так много Рыцарей Воздуха. И, наверняка, заклинательство фурий огня в ночном небе использовали не только воины Ворда.
Приглушённые удары и треск от применения магии огня эхом прокатились по долине, а сигналы горнов кавалерии стали более тревожными, беспорядочными и отчаянными.
Но тут их оглушил рёв множества воздушных потоков, и поднялись облака пыли, когда несколько Рыцарей Воздуха пронеслись прямо над их укрытием длинной, выгнутой кривой, возможно, пытаясь зайти во фланг какого-то вражеского подразделения позади главного участка сражения.
А затем из-за городских стен в небо поднялась небольшая группа тяжело вооруженных Рыцарей Воздуха, и меч одного из них, в центре группы, вспыхнул ярким золотым светом.
Меч пылал всё ярче, пока группа Рыцарей летела в сторону битвы, и полосы огня тянулись за ним, как хвост кометы.
Во всей долине Цереса не было ни одного глаза, который бы не смог разглядеть этот свет, летящий в гущу битвы, и ни один из видевших его не принял его за что-нибудь другое, нежели то, чем он в действительности был — открытый вызов, демонстративное заявление о неповиновении.
Амара сделала резкий вдох, опознав в мерцающем золотом пламени цвета знамени Верховного Лорда Родоса.
Старик был интриганом, человеком с опасными амбициями, и только тот факт, что город его находится по соседству с владениями Аквитейна, помешал ему стать более серьёзной угрозой для Империи, чем был Калар.
Фактически, Аквитейн считал своей первоочередной задачей получить и сохранить солидное преимущество и контроль над хищным соседом, — но даже если и так, Родос был широко известен, как заклинатель исключительного мастерства среди Граждан.
Амара задавалась вопросом, не ослепило ли его собственное высокомерие настолько, что он решил, будто Гай принёс его в жертву, как фигурку игры в людус, надеясь тем самым вынудить Ворд в свою очередь пустить в ход главное оружие.
Откуда-то с юга, с земли или с небес, Амара не могла понять, раздался резкий звук — вопль в котором смешался звук разрываемого металла и агонизирующего льва, звук который ранил слух и разрезал истрепанные нервы, который наполнял ее безумным желанием с криком вскочить на ноги в бессмысленном, инстинктивном ответе.