Чуть позже от работы Громовых отвлек звонок из школы.
— Да, Валерия Петровна.
— Алина Сергеевна, это уже ни в какие ворота. Ваш сын подрался со своими одноклассниками, все бы ничего, но у одного ребёнка подозрение на госпитализацию. Это очень серьёзно, — голос учительницы был напряжен.
Алина осела на диван. Ну не мог Дима настолько сильно ударить. Это с какой силой нужно бить, чтобы ребёнок загремел в больницу?
— Мы едем.
— Что там? — Никита присел рядом с Алиной.
— Как мы это расхлебывать будем? — хватаясь за голову, прошептала девушка.
— Да что? — коснувшись плеча жены, нервно спросил Громов.
— Дима подрался с одноклассниками и есть вероятность того, что одного ребёнка госпитализируют.
— Спокойно. Приедем на место и все узнаем подробнее. Давай поднимайся, нам надо ехать, — Никита подал Алине руку.
Все дорогу Алина думала о том, что будет дальше. Впрочем стоит разобраться. Дима хороший мальчик, сам первый никогда бы не полез в драку.
— Ты главное не волнуйся, в этот раз говорить буду я, — не выпуская руки Алины, серьёзно говорил Никита.
Алина молчала и старалась успокоиться. Волноваться сейчас и правда было нельзя.
Громовы зашли в кабинет директора. Все те же мамочки и дети.
— Алина Сергеевна, это я считаю беспридел. У вашего ребёнка напрочь отсутствует воспитание и нормы этики, — голос директора был очень строгим и низким.
— А может это не наш ребёнок так воспитан? — спокойно спросил Никита и перевел взгляд на двоих женщин.
— Тоесть вы хотите сказать, что это наши дети виноваты в том, что их побили!? — свирепо, спросила женщина.
— А может была причина, по которой мой ребёнок так поступил? — Никита не хотел выходить на конфликт, но видимо по другому сейчас было нельзя.
— Да невоспитанность и хамство, кстати не только со стороны Димы. Детдомовский ребёнок не подлежит воспитанию, он как был разгильдяем, таким и останется.
— Тихо, — прошипела Алина.
Самое странное, что в этой всей ситуации директор молчал. То ли он не видел истинно правых, то ли просто не хотел вступать в конфликт.
Дима соскочил со стула и быстро выбежал из кабинета. Петя и Егор, лишь посмеялись ему вслед.
— Мне кажется я уже предупреждала вас всех. Не смейте трогать моего ребёнка. Поверьте, ваши дети будут получать до тех пор, пока не усвоят урок. Дмитрия злить нельзя, потому что мы пока держим себя в руках, но если моё терпение или терпение моего мужа закончится, вы хлебнете горя сполна. И это не угроза, просто предупреждение.
Алина направилась к выходу, чтобы догнать Диму.
Никита ещё раз предупредил всех присутствующих о возможных последствиях и тоже покинул кабинет.
Алина старалась успокоить Диму около школы.
— Солнышко, не обращай на них внимания.
— Мам, они никогда не будут со мной дружить. Я не такой..- мальчишка расплакался и прикрыл глаза ладошками.
— Это не ты не такой, это они не такие. Я обещаю, все наладится.
— Ничего не наладится. Я всегда буду плохим.
Алина отвела взгляд в сторону. Ей было больно от того, что она не могла ничего сделать в этой ситуации. Когда речь заходила за сына, девушка становилась очень мягкой и не могла сдерживать своих слез. Почему за ошибки прошлого своих родителей теперь должен расплачиваться невинный ребёнок?
— Ну-ка хватит, развели тут драматический кружок. Давайте поговорим обо все дома. А сейчас никаких слез.
Никита буквально заставил всех сесть в машину и выехать домой. Разумеется Громова не радовала вся ситуация, но как быть в этом случае, он пока не придумал.
Около девяти Алина тихонько прикрыла дверь в спальню сына.
— Уснул?
— Да, я его еле успокоила. Он считает себя плохим и не таким как все, — взъерошивая пряди волос у корней, сказала Алина.
— Это все ты. Гимназия, как все замечательно, ему там точно понравится и класс хороший и учителя. А по факту, что мы сейчас имеем? Ещё немного и у него неврозы начнутся, — Никита отошел к распахнутому окну.
— Тоесть я виновата в этом? — с смятением, спросила девушка.
— Пошел бы в обычную школу, может там бы не было людей столь высшего общества и они бы приняли Диму.
— Я хотела как лучше, я не думала, что все обернётся так. Если бы я только знала, что все пойдёт по другому течению, я бы сто раз подумала, прежде чем отдать его в эту гимназию. Но то что ты делаешь меня виноватой, ранит меня до глубины души, — опираясь на столешницу барной стойки, протянула Громова.
— Алина, я не делаю тебя виноватой. Просто тогда нужно было слушать меня, — слегка повысив голос, сказал Никита.