Уже, летя в самолёте, Елена вновь и вновь проживала этот не очень приятный момент её жизни, если бы ни этот мужчина и его странное имя Нил... Нил Серов, именно так к нему обращались полицейские аэропорта. Перед посадкой, она решила сходить в туалет и умыться. Отец не очень любил её «боевой раскрас гота» на лице, и поэтому она хотела предстать перед ним в приличном виде. Сначала надо было снять с себя полосатые подтяжки, которые поддерживали её чёрные брюки-бермуды. В таком виде, отец всегда называл её ребёнком. Она сунула косметичку под мышку, открепила подтяжки спереди с брюк, одновременно вставая с кресла, но... Но одна подтяжка не отцепилась, а наоборот зацепилась за ручку кресла, и согнула её в поясе. Елена успела только шагнуть в проход между креслами и согнуться вдвое, как её голова, вернее её причёска «рожки» уткнулись кому-то в живот. - О, Господи, - услышала она и, сняв подтяжку с ручки кресла, выпрямилась. Перед ней стоял Нил Серов собственной персоной и смотрел на неё с ужасом. - Теперь вы ещё и бодаетесь, как молодой бычок. Вы не успокоитесь, пока не добьёте меня? Его сарказм в голосе очень не ей понравился. Она скривила лицо в брезгливости и ответила. - А вам не стыдно будет умирать от руки молодой и невинной девушки? Нил закатил глаза к потолку, вздохнул и ответил. - Идите, куда шли. Разговаривать с вами можно только под наркозом, чтобы не видеть и не слышать вас. Лиза фыркнула, развернулась и быстро пошла к туалету. Но, когда в туалетный кабинке самолёта она увидела себя в зеркале, то поняла его испуг и брезгливость. На неё из зеркала смотрело лицо разгневанного подростка с размазанным готическим макияжем. И только яркие голубые глаза, как фонарики, сияли на её лице. Елена вздохнула с сожалением и принялась приводить себя в «божеский вид».