Даже большую статью Фурманова, посвященную проблемам культуры, роли интеллигенции в революции, статью на три-четыре подвала, Воронский отказался печатать. Очи не знали еще тогда, Воронский и Фурманов, что пройдут-немногие годы и им придется встретиться в острых литературных схватках в Москве. И Воронский не сумеет по-настоящему оценить даже такие книги Фурманова, как «Чапаев» и «Мятеж».
Короткие часы досуга Дмитрий Андреевич проводит дома, в семье. Он нежно любит мать, сестер, братьев, старается помочь им и советом и добрым словом и выделить большую часть скудного заработка своего.
От всяких льгот и добавок к общему пайку Фурманов категорически отказался.
В этих вопросах щепетильность его доходила до крайности. Сурово отчитал он однажды, доведя до слез, младшую сестру Лизу, которая «преподнесла» ему к чаю две лепешки, полученные сверх пайка на службе.
«Коммунист должен быть примером во всем, — говорил он братьям и сестрам. — Не только в политике, но и в быту».
Задушевными были редкие беседы их вокруг старого семейного самовара! Душой всей семьи был Дмитрий Андреевич. По нему равнялись и старшие — Софья и Аркадий и младшие — Лиза, Сережа, Настя.
«Соня и Сережа захотели во что бы то ни стало вступить в ряды нашей партии. Я их убедил, я им рассказал все в простых, понятных словах, и это все им стало совершенно ясно, влекло к себе неудержимо… И старший брат… (Аркадий. — А. И.) и он проникнут всяким участием и симпатией к нашей борьбе… Мать и крошечная сестричка, несомненно, проникнуты к нам глубочайшим сочувствием… Словом, можно сказать определенно, что вся семья стала большевистской…
Сережа надумал идти в Красную Армию, вдохновленный недавно речью М. В. Фрунзе… Я обещал ему во всем помочь…» (В конце года мать и младшие сестры Лиза и Настя уехали в Крым, и семейные «советы» прекратились.)
…Речь М. В. Фрунзе, о которой писал Фурманов, была посвящена замечательным победам Красной Армии на Волге.
Председатель ВЦИК Я. М. Свердлов от имени Коммунистической партии и Советского правительства призвал войска Б-й армии ускорить освобождение Казани. Он писал, что известие о взятии Казани поможет исцелению В. И. Ленина. Еще не поднявшись с постели, нетвердой еще рукой Ильич пишет 7 сентября ответ на поздравление в штаб 5-й армии:
«Благодарю. Выздоровление идет превосходно. Уверен, что подавление казанских чехов и белогвардейцев, а равно поддерживающих их кулаков-кровопийцев будет образцово-беспощадное. Лучшие приветы Ленин»[6].
Горячие слова Ильича отозвались в душе каждого красноармейца.
9 сентября сухопутные войска и моряки воинской флотилии под командованием легендарного Николая Маркина штурмовали Казань. 10 сентября город был очищен от врага.
12 сентября 24-я дивизия под командованием Гая Гая взяла город Симбирск и отбросила белогвардейцев за Волгу.
В тот же день Ленину была отправлена телеграмма:
«Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!»
Владимир Ильич был глубоко взволнован телеграммой с фронта. Он тут же продиктовал ответ:
«Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы»[7].
За Симбирском последовал штурм Сызрани и Самары.
12 октября был созван торжественный митинг трудящихся Иваново-Вознесенска по случаю побед Красной Армии, увенчавшихся взятием Казани, Сызрани, Симбирска и Самары, приведших к полному очищению Волги от белогвардейцев. На этом митинге с речами выступили М. Ф. Фрунзе и Д. А. Фурманов.
И не один Сережа Фурманов, а многие молодые ивановцы решили в тот вечер вступить в ряды Красной Армии.
Все крепло желание уйти на фронт у самого Дмитрия Андреевича. Но партийная дисциплина не позволяла ему пока покинуть родной город.
25 октября партия доверяет ему открыть первую губернскую партийную конференцию и поручает сделать отчет окружкома (на конференции окружком переименован в губком) и доклад «Задачи партии в текущий момент».
Председателем нового губкома партии избран М. В. Фрунзе. Ответственным секретарем — Д. А. Фурманов. Он же секретарь Иваново-Вознесенского горкома.
Приближается первая годовщина Октябрьской революции. Митинги на фабриках, в деревнях. Лекции и доклады Фурманова «Год диктатуры пролетариата».
Только год… И какой огромный год! «Эти дни, несомненно, величайшие дни. И не только потому, что мы празднуем годину своей победы. Нет, эти дни знаменательны тем, что одна сила теперь, как никогда, стремится обогнать другую: сила реакции — силу революции, и наоборот. Союзники отовсюду скачут карьером на Советскую Россию… Есть слухи о беспорядках в Питере… Да неспокойно и во многих других местах… Пугают восстанием и здесь…
С другой стороны — освобождены Либкнехт и Адлер, расстрелян ненавистный Тисса, Венгрия провозгласила себя социалистической республикой… Это уже много значит, это значит, что западные братья пробудились…»
Год… Только год… А ему кажется, что прошло целое столетие. Огромный путь прошла вся страна! И какой путь завершил он сам! Знаменательно, что день рождения Советской власти совпадает с его собственным днем рождения.
…Торжественное собрание, посвященное первой годовщине Октября, открывается вступительной речью Дмитрия Фурманова.
А потом опять переполненные до краев, насыщенные рабочие будни.
«Такая уйма дела, что начинаю заматываться. Работаю до глубокой ночи, так что некогда и почитать… Горько, трудно, но вместе и радостно…» Помимо всей текущей огромной работы, он делает доклад на городском митинге: «Революция в Германии». Он открывает первое собрание нового состава Ивановского Совета рабочих и солдатских депутатов.
И опять приходят мысли о Нае.
«…Я жду и жду Наю. А ее все нет, она все не едет… В душе живет неколебимая вера, я сам питаю, поддерживаю ее: Ная приедет, и приедет скоро!..»
Он уже совсем решил, несмотря ни на что, просить у Фрунзе разрешения поехать на Кубань искать жену Но… Фрунзе подготовил для него другую командировку, опасную и трудную. Неспокойно в Ярославле. Не везде выкорчеваны корни недавнего восстания. Опасность нового мятежа. Кого послать? Кто сумеет наладить политическую работу в частях? Фурманов. Имеются возражения? Нет, никаких, Михаил Васильевич…
«Командировка жуткая, захватывающая, интересная. И к тому же — страшно ответственная. Мне поручают большое дело, трудную задачу. Выполню или нет? И радостно и жутко кинуться в эту бушующую черную пучину бунтующих людей… Спасибо, братцы, за доверие! Постараюсь оправдать ваши надежды…»
Двухнедельная эта командировка была как бы преддверием будущей работы Фурманова в Чапаевской дивизии, будущего усмирения мятежа в Семиречье. Преддверием испытания сил и возможностей.
Уже здесь проявился настоящий талант Фурманова-политработника — умение и сурово выкорчевать негодное, и найти ростки нового, светлого, истинно коммунистического, помочь людям, воспитать их, дисциплинировать массу, находящуюся еще порой во власти всяких анархистских инстинктов.
19 декабря Фурманов с группой коммунистов прибыл в Ярославль.
С этого дня до 1 января 1919 года он, как всегда предельно организованный и точный, составил график работы в войсках и среди населения, рассчитанный не только по дням, но и по часам.
Ярославль. Ростов. Рыбинск. Пошехонье. Расстановка сил. Изучение обстановки. Доклады. Лекции. Массовые митинги и индивидуальные беседы. Трезво оценивать обстановку. Не впадать в панику и не миндальничать. Отбросить в сторону и черные и розовые очки.
«Едешь иной раз с тяжелым чувством. А столкнувшись, видишь, что все обстоит иначе, что нет налицо тех ужасов и трудностей, которые рисовались в твоей фантазии. Все проще, легче, безопаснее. Хотя бы и эта последняя моя работа среди артиллерийских частей Ростовского уезда. Мы их так всколыхнули, так подняли, что провожают с аплодисментами, принимают наши резолюции, приглашают еще раз прийти и побеседовать».