1 января 1919 года, написав заключительный отчет о работе среди воинских частей Ярославской губернии, Фурманов возвращается в Иваново-Вознесенск.
2 января на собрании актива иваново-вознесенской партийной организации Дмитрий Андреевич Фурманов делает заявление о своем желании поехать на фронт с отрядом иваново-вознесенских ткачей.
Решение было окончательным и бесповоротным. Бюро губкома приняло постановление о дополнительной посылке ответственных работников в армию. Создать отряд особого назначения для отправки на Восточный фронт в район действий 4-й армии. Возглавить отряд — Дмитрию Фурманову.
«…Я уезжаю на фронт… Мы едем туда на большое, ответственное, опасное дело. Фрунзе назначен командующим 4-й армией. Меня пригласил ехать вместе с ним. Партийный комитет скрепя сердце отпустил и благословил. Теперь все кончено. Через несколько дней уезжаем…»
Дневниковая запись от 9 января звучит как лирическая новелла. Сколько чувств и переживаний вложено в эту короткую запись! Фурманов прощается с родным городом. Новая, неизведанная, полная опасностей жизнь открывается перед ним.
«Прощай же, мой черный город, город труда и суровой борьбы! Не ударим мы в грязь лицом, не опозорим и на фронте твое славное имя, твое геройское прошлое. Мы оправдаем название борцов за рабочее дело и все свои силы положим и там, как клали, отдавали их здесь, у тебя. Неизмеримою радостью ширится душа. Тихой грустью разлуки томится, печалится она. Прощай же, прошлое — боевое, красивое прошлое! Здравствуй, грядущее, здравствуй, новое, неизведанное — еще более славное, еще более прекрасное!»
Все мысли Фурманова уже там, на фронте.
Но здесь, в Иванове, еще целый месяц напряженной, будничной, но важной работы. Жизнь в Иванове становилась тяжелее с каждым днем. Стояли многие фабрики. Колчак перерезал дорогу к Туркестану. Не было сырья, хлопка.
«Уж все мысли, все думы мои сосредоточились на фронте, на фронтовой работе. Жду там богатых испытаний, большого, красивого, интересного труда».
«Фрунзе меня не хочет отпускать от себя, приглашает все время работать вместе. Я, разумеется, согласен, ибо люблю его нежно, как девушку…»
А вот и не пришлось ему выехать на фронт вместе с любимым командармом. Фрунзе уехал на фронт еще до губернской конференции. Ему нужно было принимать армию.
Коммунисты тепло проводили своего вожака. Прощальную речь произнес Дмитрий Фурманов. «До свиданья, командарм! До свидания, друг! До скорого свидания!»
Уже после отъезда Фрунзе пришли тревожные вести с Восточного фронта, из 4-й армии. Будто бы в одной из дивизий вспыхнул кулацко-эсеровский мятеж. Убит член Реввоенсовета и политический комиссар армии Гавриил Линдов.
Что же! Он ведь знал, Фурманов, на какую сложную и опасную работу едет… «Дух захватывает, когда подумаешь, за что и на что идешь». Значит, надо скорее выезжать.
30 января в Советском театре состоялось собрание, посвященное проводам отряда иваново-вознесенских ткачей. Собрание шло под лозунгом: «Все для Фронта! Все на Колчака!»
В отряд записались тысяча шестьсот добровольцев, в том числе двадцать шесть женщин. Горячей речью открыл собрание Дмитрий Фурманов.
— Все мое сердце всколыхнули вы, Дмитрий Андреевич, — сказала ему молодая ткачиха-комсомолка Маруся Рябинина. — Мы все, комсомольцы, едем с вами. Мы хотим умереть за революцию.
— Зачем же умереть, Маруся? — взволнованно возразил Дмитрий Андреевич. — Постараемся победить и жить за революцию… Ну. если понадобится наша жизнь… Тогда, конечно, ее отдадим…
В ночь с 31 января на 1 февраля отряд иваново-вознесенских ткачей во главе с Фурмановым покинул родной город.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
О том, как это произошло, как отправлялся в ту морозную ночь на фронт первый отряд ивановских ткачей, впоследствии рассказал сам Фурманов.
Именно этой поистине эпической картиной открывается написанная через четыре года книга «Чапаев».
«На вокзале давка. Народу — темная темь. Красноармейская цепочка по перрону чуть держит оживленную, гудящую толпу. Сегодня в полночь уходит на Колчака собранный Фрунзе рабочий отряд. Со всех иваново-вознесенских фабрик, с заводов собрались рабочие проводить товарищей, братьев, отцов, сыновей… Эти новые «солдаты» как-то смешны и неловкостью и наивностью: многие только впервые надели солдатскую шинель: сидит она нескладно, кругом топорщится, подымается как тесто в квашне. Но что ж до того — это хлопцам не мешает оставаться бравыми ребятами! Посмотри, как этот в «рюмку» стянулся ремнем, чуть дышит, сердешный, а лихо отстукивает звонкими каблуками; или этот — с молодцеватой небрежностью, с видом старого вояки опустил руку на эфес неуклюже подвязанной шашки и важно-важно о чем-то спорит с соседом; третий подвесил с левого боку револьвер, на правом — пару бутылочных бомб, как змеей, окрутился лентой патронов и мечется от конца до конца по площадке, желая хвальнуться друзьям, родным и знакомым в этаком грозном виде.
С гордостью, любовью, с раскрытым восторгом смотрела на них и говорила про них могутная черная толпа…»
В этом первом отряде — лучшие из лучших. Пролетарский костяк. Гвардия рабочего класса. Это о них, об ивановских пролетариях, о новом пополнении, посылаемом на фронт, скажет через несколько месяцев Владимир Ильич Ленин в своей речи перед слушателями университета имени Свердлова.
«…я видел товарищей иваново-вознесенских рабочих, которые сняли до половины всего числа ответственных партийных работников для отправки на фронт. Мне рассказывал сегодня один из них, с каким энтузиазмом их провожали десятки тысяч беспартийных рабочих и как подошел к ним один старик, беспартийный, и сказал: «Не беспокойтесь, уезжайте, ваше место там, а мы здесь за вас справимся». Вот когда среди беспартийных рабочих возникает такое настроение, когда беспартийные массы, не разбирающиеся еще полностью в политических вопросах, видят, что мы лучших представителей пролетариата и крестьянства отправляем на фронт, где они берут на себя самые трудные, самые ответственные и тяжелые обязанности, и где им придется в первых рядах понести больше всего жертв и гибнуть в отчаянных боях, — число наших сторонников среди неразвитых беспартийных рабочих и крестьян вырастает вдесятеро, и с войсками, колебавшимися, ослабевшими, усталыми, происходят настоящие чудеса…»[8]
Секретарь губкома Дмитрий Фурманов, выступая в ту ночь с ящика, водруженного на вокзальной площади, при тусклом свете газовых рожков, с прощальной речью от имени отряда, конечно же, не мог знать об этих словах Ильича, произнесенных значительно позже. Но писатель Дмитрий Фурманов через несколько лет, работая над «Чапаевым» и делясь со мной творческими своими планами, говорил, что эта речь Ленина как бы осветила для него все его замыслы, дала творческий толчок, всю идейную направленность книге, посвященной, конечно же, не только Василию Ивановичу Чапаеву, но и тем ивановским ткачам, которые составили костяк Чапаевской дивизии.
А теперь вот в эту студеную ночь Фурманов, речи которого напряженно ждала толпа, вглядывался в окружающие его родные лица и слышал стук собственного сердца и волновался, как никогда.
Для этих людей (сколько их вернется сюда в родной город, сколько сложит головы на боевых полях!) нужно было найти какие-то особые слова, задушевные и суровые.
И он еще не знал, найдутся ли у него эти слова, слова, которые выразят не только то, что думает он, Дмитрий Фурманов, но и то, что могли бы сказать товарищи его по отряду, его соратники и теперь однополчане.
Иван Ильич Андреев — коренной пролетарий, питерский слесарь, участник подавления эсеровского мятежа в Ярославле (отважный комиссар, он погибнет на поле боя, но этого еще не может знать Фурманов); звонкоголосая красавица ткачиха, комсомолка с фабрики Гарелина Мария Рябинина (и она погибнет, Митяй… В первых боях. И ты же сам будешь говорить горькую речь над ее могилой и напишешь о ней впоследствии яркий очерк-портрет); Павел Батурин, старый большевик, председатель Ивановского совнархоза и будущий (после Фурманова) комиссар дивизии (он погибнет в ту же черную лбищенскую ночь, когда погиб Чапаев); старый подпольщик, рабочий Иван Мякишев (будущий комиссар Пугачевского полка Чапаевской дивизии, изрубленный белогвардейцами); верный друг со школьных лет, будущий командир чапаевской артиллерии, Николай Хлебников (он будет воевать в нескольких войнах и станет генерал-полковником, Героем Советского Союза, и вечно будет хранить память о своем друге и воплощать в жизнь его традиции)…