— Ну не через час, а через три с половиной — задумчиво ответил Доктор. — И это будут последние три часа всего человечества. Вы знаете, почему не происходит второе пришествие?
Элис с удивлением посмотрела на доктора:
— А почему Вы спрашиваете это у меня? Спросите у своего духовного лидера. Уж он то знает наверняка.
— Потому что евреи не соблюдают шабат, Элис. Не понимаете?
Элис начинала терять нить разговора. Кто то из них двоих сходил с ума.
— Сейчас поймёте. Второе пришествие наступит сразу же, как евреи дружно начнут соблюдать шабат. Понимаете? Все и одновременно! Если жители Братства сорвут с себя ошейники министерства трансплантации, Лидер нашей с вами Поп Державы умрёт через три часа, а скорее всего ещё раньше. Мы будем просто не в состоянии найти для него подходящий био-материал для пересадки. Но сорвать их должны все без исключения, вот в чём фокус! А теперь позвольте Вас спросить, знаете ли Вы что удерживает квантовую ракету Братства от немедленного старта?
Элис уже не успевала за мыслями Доктора.
— Его сердцебиение! Как только пропадёт пульс в теле, запуск квантовой ракеты произойдёт в автоматическом режиме. Так что ваш Штаб Сопротивления — это сборище мало информированных тупиц, которые и ведут мир к катастрофе. Он должен быть немедленно уничтожен, и морально и физически.
Элис вспомнила церемонию награждения. Доктор не врал. То, что неестественным образом выступало из под пиджака Главнокомыслящего на церемонии награждения, было ни чем иным, как пультом управления от квантовой бомбы. Элис стояла в метре от самоубийцы, готового уничтожить не просто пару зданий, а четверть млечного пути
Доктор подошел к Элис вплотную и посмотрел ей в глаза, деловито взяв за руку:
— Теперь вы поняли почему поможете нам по собственной воле?
Доктору показалось что его слова убедительно подействовали на собеседницу, но через несколько секунд Элис отдёрнула руку с отвращением:
— Знаете, Доктор, можете даже разорвать меня на части вашей квантовой бомбой, но нам с Вами не по пути. Пусть этот мир исчезнет. Вы все своим присутствием сделали его ничтожным как атом антивещества. Пусть вся солнечная система превратится в чёрную дыру, раз на самой прекрасной планете живёте Вы, вместе с Вашим протухшим Лидером и со всей аристо-элитой, от которой меня физически выворачивает на изнанку. Я отказываюсь от какого-либо сотрудничества, можете бросить меня в термохимический ров, как это делают ваши, обезумевшие от алчности, слуги крестопьян.
Элис посмотрела на доктора с презрением. Ей показалось что он, напротив, смотрит на неё с сочувствием, первый раз за всё время разговора.
— Жаль, — сказал доктор потушив сигару. — Вы всё равно будете сотрудничать, Элис. Это не угроза и не уговор. Я констатирую факт. Я просто пытался Вам помочь, искренне хотел уберечь Вашу психику от ненужных перегрузок. Теперь Вам придётся встретиться с людьми, у которых нет ни воображения ни здравого смысла, ни философии. И только после этого мы с Вами продолжим разговор ровно с того, на чём закончили. Для меня это будет просто потерянное время, для Вас же, — не самое лучшее в жизни, поверьте. Доктор нажал кнопку. Элис увели.
V
Элис прекрасно отдавала себе отчёт в том, что после разговора с доктором уже не выйдет из Теремов живой. Она не понимала лишь одного, — почему её жизнь до сих пор представляет ценность для спецслужб. Крот был раскрыт, она ни разу не встречалась ни с одним революционерам Штаба и всего месяц назад даже не знала о его существовании. Её могли заставить учавствовать в теле-конференции, но ждать сотрудничества со спецслужбами в прямом эфире, на глазах всего цивилизованного мира представлялось Элис полным абсурдом.
Доктор ничего не говорил про отца, — значит он был ещё на свободе и в безопасности. В противном случае его использовали бы против неё как заложника.
Элис бросили в узкую одиночную камеру без окон, с острыми зубчатыми стенами, холодным полом и кишащим клопами потолком. Она лежала на железной кровати, припаянной к бетонному полу в полной тишине, отчего мысли путались и переплетались между собой, как трупные черви. Пердю, доктор, отец, Ром, — все сливалось в едином потоке сознания, который уже не подчинялся её воле.
На доске, определяющей распорядок дня, появилась запись необычного для тюремного распорядка мероприятия, — посещение театра обскура. Час назад Элис не обратила на него никакого внимания из за мерзкого послевкусия от встречи с доктором. Теперь же она ясно вспомнила свой разговор с Ромом. Подонок сдержал слово, обещав сводить на настоящее театральное представление.